“Какой я химик, я политэконом. Что там “Основы химии”, вот “Толковый тариф” – это другое дело” – так полушутя, полусерьезно сказал однажды студентам профессор Менделеев о двух своих фундаментальных трудах. Всего же у Дмитрия Ивановича около ста работ на экономические темы. Сегодня в России мало кто знает о Менделееве-экономисте. Правда, и его заслуги как химика были признаны на родине далеко не сразу. Российская Императорская академия наук продолжала игнорировать их даже тогда, когда своим почетным членом его избрали более 50 академий наук иных держав. Однако очевиден тот факт, что при жизни Дмитрия Ивановича деятельность Менделеева-экономиста в российском обществе привлекала внимание и вызывала споры не меньше, чем его научные работы по химии в мировых научных кругах.

ТАРИФ “МЕНДЕЛЕЕВСКИЙ”

В 1888 году министра финансов Бунге сменил на его посту товарищ Менделеева со времен учебы в Педагогическом институте И.А. Вышнеградский. И во время встречи, на которой Менделеев хотел обсудить нефтяные вопросы, Вышнеградский предложил ему заняться разбором материалов, подготовленных для предстоящего пересмотра общего таможенного тарифа с тем, чтобы к январю 1890 года представить “соображения и заключения хотя бы по одному разряду товаров, производимых на химических заводах”.

Менделеев охотно принял предложение Вышнеградского. Однако, ознакомившись с представленными для расчета тарифа материалами, автор периодической системы быстро понял, что рассмотрение тарифа по одному какому-либо разряду товаров ничего не даст. Необходимо было прежде выработать принципы таможенной политики, учитывающей всю систему товаров в их взаимосвязи. Работа для одного человека огромная. Потребовался сбор и обработка статистических данных по многим отраслям, изучение новых материалов по сельскому хозяйству, внешней торговле…

К декабрю 1889 года Менделеев представил Вышнеградскому докладную записку “Связь частей общего таможенного тарифа. Ввоз товаров” и этим докладом, по собственному признанию, определил свою судьбу и, кроме того, привлек себе в союзники С.Ю. Витте, который позже сменил Вышнеградского на посту министра финансов. В 1890 году Менделеев написал дополнение к записке и участвовал в заседаниях комиссии по тарифному вопросу, где был, по замечанию В.И. Ковалевского, “духовной осью всей работы… по созданию промышленного протекционизма”.

Свою работу над таможенным тарифом Менделеев продолжил в качестве эксперта в Департаменте государственной экономии Государственного совета. И наконец в июне 1891 года новый таможенный тариф (составивший 33% стоимости ввозившихся товаров) был утвержден, обозначив собой кульминационный пункт протекционистской политики России.

В самом деле, по отношению к стоимости ввезенных в страну товаров таможенные пошлины составляли: в 1857-1868 гг. – 18%, в 1869-1876 гг. – 13%, в 1877-1880 гг. – 16%, в 1881-1884 гг. – 19%, в 1884-1890 гг. – 28%. За тарифом 33% в печати закрепился ярлык “менделеевский”. Императорское вольное экономическое общество (ИВЭО), видя такое преимущество, которое на государственном уровне оказывается промышленности в обход интересов аграрного сектора, поспешило первым обрушиться на Менделеева с критикой. Совет ИВЭО обращается к Александру III с “Ходатайством об изменении таможенного тарифа” в таком духе: “Если Вольному экономическому обществу приходится защищать хозяйственные интересы страны от экономических теорий, придуманных химиками или технологами, то это доказывает лишь, что последние могли действительно повлиять на решение дела, не входящего вовсе в круг их компетенции. Тем приятнее видеть, что курьезные политико-экономические предположения этих оригинальных “сведущих людей” встретили надлежащую и своевременную оценку со стороны такого компетентного и авторитетного учреждения, как Императорское вольное экономическое общество”. Позиция ИВЭО вполне типична для своего времени, когда для большинства русских ученых-экономистов считалось “нелиберальным” или даже “антинаучным” признавать законность таможенного обложения. По выражению одного из исследователей, “в символ веры большинства наших экономистов входило еще поклонение свободе торговли”.

ПРОТЕКЦИОНИСТ

Менделеев, который сам называл себя “реалистом” в противовес “классикам”, почитавшим Адама Смита, пишет в статье “Оправдание протекционизма”, что он открыто выступает за “рациональный протекционизм” и признает необходимость активного воздействия государства на экономику. Подлинный протекционизм – политика государственного покровительства, по его мнению, подразумевает не только таможенное регулирование, “а всю совокупность мероприятий государства, благоприятствующих промыслам и торговле и к ним приноравливаемых, от школ до внешней политики, от дороги до банков, от законоположений до всемирных выставок, от бороньбы земли до скорости перевозки… Он обязателен и составляет общую формулу, в которой таможенные пошлины только малая часть целого”.

В политике покровительства промышленности Менделеев прежде всего видел меру “воспитательную” и временную, но абсолютно необходимую на начальных этапах индустриального развития, пока экономика страны не станет достаточно конкурентоспособной. Менделеев (как и С.Ю. Витте) испытывал глубокие симпатии к немецкому политэконому Фридриху Листу, впервые в истории экономической мысли попытавшемуся системно и последовательно отстаивать приоритеты национальной экономики вопреки парадигме британской политики господства принципа “свободной торговли”. Вслед за Листом Менделеев доказывал, что протекционистская политика господствует в большинстве стран. И именно этой политике, а не накоплению капитала, в особенности когда оно происходит в отрыве от труда, по его убеждению, обязаны передовым своим положением страны Запада. Раньше всех других стран этап необходимых вспомогательных мер роста промышленного производства, по его словам, преодолела как раз родина Адама Смита – Англия и лишь затем, став мировым экономическим лидером, очень правильно выбрала время, когда ей стало выгодно пропагандировать фритрейдерство (от английского free trade, что в переводе означает “свободная торговля”. – Ред.).

В общем, протекционизм – это “та политика, от которой так разбогатели в свое время Англия, Франция и С.-А. Штаты”. Но в качестве наиболее яркого образца правильной протекционистской системы государственной политики Менделеев приводит Германию, где период естественного прироста населения, по всем данным статистики, совпадает с экономическим подъемом, обусловленным “не только расширением просвещения, но и развитием всех видов промышленности, достигнутым прежде всего сильным и настойчивым протекционизмом как всем отраслям промышленности, так и рабочему населению”. Быстрота, с которой Германия достигла успехов при канцлере Бисмарке, доказывает, по мнению Менделеева, что “прогресс страны, зависит от правительственных мероприятий…”.

НЕСВОЕВРЕМЕННЫЕ ЗАВЕТНЫЕ МЫСЛИ

Полемика протекционистов и фритрейдеров, одной из основных фигур в которой был Менделеев, приносила Дмитрию Ивановичу большей частью огорчения. На торгово-промышленном съезде, который состоялся в 1892 году в Нижнем Новгороде, одно из центральных мест занимал вопрос о пошлине на сельскохозяйственную технику, а в итоге все вылилось во множественные выступления, доказывающие, что Россия – аграрная страна, и потому правительство должно оказывать покровительство в первую очередь сельскому хозяйству. Политику Витте называли “менделеевщиной” и обвиняли ученого в том, что он состоит на жалованье у промышленников.

“Толковый тариф”, написанный на основе материалов, собранных в ходе подготовки таможенного закона 1891 года, – книгу, с которой Менделеев очень спешил, потому что считал необходимым поскорее сделать имевшиеся у него сведения достоянием общественности, и в особенности предпринимателей, пришлось издавать за собственный счет. Тем не менее книга объемом в 900 (!) страниц быстро разошлась и приобрела популярность в кругу заинтересованных читателей. И, в частности, удостоилась комплиментов со стороны Ф. Энгельса. Однако следом послышалась критика из левого лагеря народовольцев и социалистов за недостаточное внимание к социальным антагонизмам, сопровождающим развитие производительных сил, и идеализацию “всеобщего промышленного строя”. В современной Дмитрию Ивановичу экономической литературе нередко протекционистская политика оценивалась как “рецидив меркантилизма”, и чаще в ней признавали фискальную цель в качестве основной, которая была “блестяще осуществлена при величайшем напряжении платежных сил народной массы”. По сути дела, только Сергей Юльевич Витте видел в Менделееве своего “до смерти верного сотрудника и друга”, который “понял и постарался просветить русскую публику в вопросе о значении промышленности в России”.

Сам же Дмитрий Иванович незадолго до смерти пишет в дневнике, что свою задачу видел в привлечении капиталов к промышленности. “Пусть тут меня судят, как и кто хочет, мне не в чем каяться, ибо ни капиталу, ни грубой силе, ни своему достатку я ни на йоту при этом не служил, а только старался и, пока могу, буду стараться дать плодотворное, промышленно-реальное дело своей стране… Науки и промышленность – вот мои мечты…”.

Последние годы жизни Дмитрий Иванович посвятил собиранию подробнейших статистических сведений о большинстве отраслей российской промышленности, ставших основой книги “К познанию России”, и обобщению своих политэкономических идей в изданной только в 1895 году книге “Заветные мысли”. И хотя на данных, собранных им в последней изданной при жизни книге, строились и дореволюционная ленинская критика, и первые экономические шаги советской власти, в экономических трудах ученого при издании собрания сочинений в 1952 году были произведены обширные изъятия, в некоторых случаях допускались произвольные изменения текста. Но кроме этого издания – с ярлыком “буржуазный экономист”, у которого в объяснении общественных явлений “преобладают идеалистические взгляды”, – до сегодняшнего дня собрание сочинений Д.И. Менделеева больше не выходило. Похоже, заветные мысли Менделеева остаются невостребованными в силу своей перманентной “несвоевременности”.

Так, главной целью государственной политики, направленной на достижение народного блага, Менделеев видел разрешение социальных проблем, а ее эффективность рекомендовал поверять тем, что доступно “мере и весу в социальных отношениях”, наиболее очевидные из которых – показатели роста народонаселения и позднего наступления и продления трудоспособного возраста. Разве эти эталонные критерии совместимы с такими российскими реалиями сегодняшнего дня, как отрицательный прирост населения и признание в законодательном порядке трудоспособности в возрасте 14 лет?..

Но, возможно, показателями этими современной России гордиться не приходится как раз по причине того, что заветное для промышленников и предпринимателей слово “протекционизм” остается и сегодня таким же “несвоевременным”, как и сто с лишним лет назад.