Платить за разбитые горшки

У эффективной реформы всегда много отцов, а вот провал – сирота. В “Войне и мире”, описывая совет в Филях, граф Лев Толстой вкладывает в уста полководца Кутузова слова “Je vois que c’est moi qui payerai les pots cassés” – “Стало быть, мне платить за разбитые горшки”. По прошествии двух веков обычай платить за горшки утратил свою актуальность.

Четыре года назад было объявлено о реформе РАН. Реформа упраздняла прежний трехсотлетний статус академии, превращая ее в клуб, лишенный полномочий, реальное управление деньгами и маетностями было передано новоучрежденному ФАНО, возглавленному молодым эффективным менеджером.

Сама академия подверглась тому, что сейчас называют допэмиссией, а во времена Цезаря и Октавиана называли “разбавлением сената” – в РАН на равных с прежними “бессмертными” правах были зачислены члены медицинской и сельскохозяйственной академий. С соответствующим уничижением прежней курульной знати
Наконец, применительно также и к науке была провозглашена любимая идея идеологов из ВШЭ – “Учиним все как в Англосаксонии”. Научные изыскания должны быть перенесены вместе с финансированием в университеты, а прежнюю систему академических институтов надобно сдать в архив

Хороша или не очень хороша была такая решительная реформа (лишь немного смягченная по итогам хождения академиков к Владимиру Путину) – но она состоялась. Кажется, четыре года – достаточный срок для того, чтобы проявились достоинства и недостатки принятого решения, стало понятным, что получилось, что не получилось, в чем проявилось очевидное небрежение исполнителей, а что было мертворожденным с самого начала. Разбор полетов имел бы очевидную ценность.

Дмитрий Ливанов, наиболее горячий приверженец принципа “Карфаген должен быть разрушен”, уже год не глава Минобра, теперь он занимается экономическим сотрудничеством с Украиной и так занят этим сотрудничеством, что о нем ничего не слышно. Другие высокопоставленные реформаторы академии, однако, при прежних должностях – Ярослав Кузьминов, Андрей Фурсенко, Владимир Мау, Анатолий Чубайс четыре года назад выражали реформе горячую поддержку, а иные сами принимали в ней непосредственное участие. Но и от этих важных лиц разбора полетов мы не услышали. Как будто реформы РАН и не было – или это такая маловажная вещь, о которой что же и вспоминать.

Пять лет назад Россия вступила в ВТО. Срок тоже приличный для того, чтобы взвесить, что наша страна от этого членства приобрела и что потеряла. И здесь в точности та же картина – важные персоны, полагавшие душу за это членство, теперь молчат, как стойкий румынский комсомолец
Список реформ, сперва навязываемых как картофель при Екатерине, а затем вовсе не упоминаемых, как если бы речь шла о чем-то неприличным, можно множить и множить.

Что наводит на две мысли.

Во-первых, если бы мероприятия были благодетельны и принесли бы пользу народу и государству, гробовое молчание вряд ли имело бы смысл – напротив, своими неоспоримыми заслугами скорее бы похвалялись. “У победы всегда много отцов, и только поражение – сирота”. Сиротство реформы есть показатель ее качества.

Во-вторых, если отцы реформы с такой легкостью от нее отрекаются – “Я – не я, и лошадь не моя” – это говорит о степени их ответственности и представляет собой важную рекомендацию на будущее. Если прежние реформы оказались сиротами, а папаша не при чем, то не постигнет ли точно такая же судьба и грядущие реформы? Тем более, когда коллективный папаша все тот же.

Бесспорно, не то, что политики – люди вообще – не слишком любят вспоминать прошлое (особенно если воспоминания им неприятны и хвалиться нечем) и производить работу над ошибками. У политиков к тому есть еще то соображение, что признаешь ошибку и тебя тут же заклюют соперники – “Вот видите! Вот видите! Сам сказал!”
Поэтому лучше молчать или даже бодриться, как это сделал бывший президент Франции Франсуа Олланд, феноменально протративший все полимеры, а вместе с полимерами и родную соцпартию – он заявил, что по итогам его правления французам жить стало лучше, жить стало веселей, не то что при Николя Саркози.

Что же до признания ошибок, здесь парадоксальным образом отличаются скорее правители авторитарного склада. 2 марта 1930 г. в “Правде” была опубликована статья тов. Сталина “Головокружение от успехов”, где он (на словах, по крайней мере) давал коллективизации задний ход, а 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле признал: “У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города”.

Здесь, правда, есть небольшая тонкость. Иоанн IV, прозванный за свою жестокость Васильевичем, тоже время от времени каялся и называл себя душегубцем, злыднем, псом. Однако среди бояр не находилось желающих поддержать его в самокритике: “Верно, ты, царь-батюшка, еси пес-душегубец”. Не находилось по вполне понятной причине. То же самое и с тов. Сталиным.

С другой стороны, по свидетельствам мемуаристов, еще в 1934-35 гг., то есть когда уста номенклатуры еще не были окончательно запечатаны смертным страхом, в своем кругу и, разумеется, не для печати ответработники признавали, что коллективизация была страшным делом, но что же теперь об этом – “мертвых с погоста не носят”.

У нынешних ответработников не хватает духу даже на такой аргумент в пользу необратимости реформ. Сколь можно понять, даже в своем кругу и не для печати
При таком уровне готовности – “Да что вы? О чем вы?” – платить за разбитые горшки, следует удивляться не тому, что некогда волшебное слово “реформа” полностью утратило прежний магнетизм, а тому что за него еще не бьют в морду.

Единственным исключением был покойный Борис Ельцин. Можно сколько угодно острить в духе “Я устал, я мухожук”, но тем не менее 31 декабря 1999 г. он произнес с экранов телевизоров:

“Я хочу попросить у вас прощения. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение. Но я хочу, чтобы вы знали. Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Я ухожу”.

Может быть, и мухожук. О Ельцине многие сейчас не могут говорить без ругательств, а его симпатизанты отнюдь не намерены подражать ему в данном вопросе – в принесении покаяния за смелые реформы. Тем не менее на всю Россию лишь один такой нашелся.

Источник материала
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Proper на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

You may also like...


Комментарии
Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.