Сергей Глазьев

/// Борьба с финансовыми преступлениями похожа на героическую борьбу врачей, которые с риском для жизни ведут борьбу с лихорадкой Эбола, притом, что вирус мутирует, и конца и краю этой эпидемии не видно.

Значительный отток капитала идет по фиктивным импортным контрактам — деньги за границу уходят, а товар не приходит. Вводим, предположим, НДС на импортный аванс. Если товар не пришел, то хотя бы НДС взяли в виде штрафа с той нелегальной транзакции.

Нужно ввести отмененную под давлением МВФ практику лицензирования операций капитального характера. Они раньше лицензировались, что не снимало проблему фирм-однодневок и других структур, связанных с отмыванием денег, но был хоть какой-то инструмент контроля. В банковском законодательстве необходимо создать своего рода иммунную систему, которая бы заставляла банки самим контролировать риски. Хочешь создать банк — всем имуществом обязан гарантировать сохранность сбережений населения. Тогда не надо будет за банки оценивать риски, они сами будут это делать, не будут это перекладывать на рейтинговые агентства, будут более жестко следить за целевым использованием денег, и система будет защищена от мошенничества.

Нынешняя практика банкиров: национализация убытков и приватизация прибыли. Прибыль они кладут в карман, а убытки норовят списать на государство. Эта тенденция генерирует огромное число правонарушений, которые технически мы уже не можем отследить. Нужно создавать иммунную систему, когда собственники бы отвечали за результаты своей деятельности.

В сотрудничестве с Росфинмониторингом важно решить задачу моделирования сети финансовых организаций и денежных потоков. Вопрос дифференциации денежных потоков в экономической науке совершенно не проработан. Они движутся с разной скоростью, проникают в разные среды, уходят за рубеж, используются для мошеннических схем, и вопрос контроля, или, как говорят, «окрашивания» этих денег нетривиален.

Есть понимание отмывания денег, но нет понятия окрашивания денег. В СССР все деньги были окрашены: мы знали, куда они идут. В этом смысле ужесточения к собственникам банков должно сопровождаться и введением механизма контроля банков за целевым использованием денег. Сегодня в порядке рефинансирования Центробанк выделяет деньги банкам, но они потом растворяются и уходят за границу. Именно так случился нынешний валютный кризис. Банки, которым ЦБ выдал деньги на рефинансирование, поддержку ликвидности, на 80% пустили эти деньги на валютную биржу. Разве это правильно? Я считаю, что это мошенничество похлеще, чем воровство бюджетных денег с точки зрения макроэкономических эффектов.

Способы контроля за движением денег, моделирование этого процесса интересная в научном смысле задача, которую необходимо решать, и с помощью обработки современными технологиями больших объемов данных помогать Росфинмониторингу ориентироваться в этом гигантском пространстве. В переосмыслении нуждается и само понятие отмывания денег. Мы боремся с отмыванием денег у нас в стране, не заботясь о том, что за деньги к нам приходят.

Сейчас против РФ ввели экономические санкции. Но они касаются только хороших денег — длинных, чистых. А мошеннические, короткие, спекулятивные деньги — пожалуйста, можете взять в Америке на месяц, привезти сюда 100 млрд долларов, расшатать рынок и вернуться с прибылью. Нам нужно следить за теми деньгами,  которые к нам приходят. А потому расширять понятийную структуру предмета угроз и рисков, которые зависят и от способа создания денег, и от их целевого назначения.

http://www.zavtra.ru/content/view/v-sssr-dengi-byili-okrashennyie-myi-znali-kuda-oni-idut/