Нас в последнее время частенько стали обзывать теллурократической нацией, которая вследствие своей судьбоносной географии обречена постоянно отражать нашествия пиратов-талассократов.

С нашей теллурократической континентальностью всё относительно понятно: да, скифы мы, да, азиаты мы, приземлённые мужики и бабы, вцепившиеся мёртвой хваткой в свою холодную, но такую родную землю, которая у нас одна, и другой Бог уже не даст.

А вот с талассократами хотелось разобраться – хто это такие, что им от нас надо и почему они вечно на нас нападают, как подорванные.

Понятно, что они хотят нас в очередной раз ограбить в той или иной извращённой форме.

Непонятно именно само желание постоянно воевать и грабить, ведь они, на первый взгляд, приличные, цивилизованные и небедные люди нации, вполне себе богатые и обустроенные. Чего им не сидится в своих Лон´донах/Нью-Йорках?

Относительно понятно, что их культура, а также то, что принято называть «коллективным бессознательным», имеют средиземноморское происхождение. Греки там, финикийцы, Рим, Карфаген, то, сё…

Придётся тряхнуть воспоминаниями о школьном учебнике истории Древнего мира, который читался покруче иного приключенческого романа (а какие там были картинки! О!). Глубоко копать не придётся: если нас интересует колониальная система, освежим в памяти то, что мы читали о греческих и финикийских метрополиях и колониях.

Метрополия—город, продвинутый в торговле, мореплавании и строительстве кораблей. Жители метрополии плавали, как по собственной ванне, по Средиземному и Чёрному морю и даже заплывали в Атлантический океан, и при этом основывали повсеместно на дальних чужих берегах новые города, называемые колониями.

Ну, основывали и основывали . Мы вот тоже каждое лето копошимся на своих садовых участках, хотя фрукты и овощи в наших широтах гораздо лучше растут на рынке и в магазине.

Тем не менее, древние греки тратили время, силы и деньги на строительство рыночных площадей и мраморных амфитеатров в своих заморских владениях вовсе не для того, чтобы размять ласты, затёкшие от сидения в офисах лавках своей метрополии.

Колония—это прежде всего… Нет, не Центробанк. Колония—это прежде всего рынок, по-научному, аго´ра. Та самая, которую боятся упоротые домоседы.

А рынок—это прежде всего, торговля, торговля с окружающим клочком суши. И кто держит рынок, тот, понятное дело, контролирует эту торговлю.

То есть, древние греки и финикийцы, вкладывая немалые для себя бабки, а также силы для строительства кораблей, путешествия и возведение колоний, зарабатывали для себя деньги на хлеб с оливковым маслом таким вот тяжёлым трудом.

За тыщи лет сложилось дружное и вполне себе сплочённое сообщество, контролирующее торговлю в родном Средиземноморском регионе.

Заодно, собственно, получаем ответ на то, где греки, обитавшие на выжженных каменистых землях, а также финикийцы, которые вообще, как известно, жили в пустыне, взяли средства для своей взрывной экспансии. Ведь не на оливковом же масле они приподнялись. Торговля с заморскими странами, понятное дело, гораздо выгоднее, особенно когда её контролируешь практически монопольно.

Ещё становится совершенно понятно, что грань, отделяющая «честных купцов и предпринимателей» от банальных пиратов, с самого начала оказалась хрупкой и неощутимой. Практически об этом метафорически повествует широко известный миф об аргонавтах, которые все, как один, будучи неимоверно благородного происхождения, повели себя в далёкой Колхиде прямо-таки как банда банальных грабителей.

Вот приблизительно так сформировалось ядро талассократии—общность людей, объединённая специфическим ремеслом, достаточно многолюдная и экономически сильная. Как говаривал в своё время Маркс, «нравственность—служанка потребности». Не всё в его многотомных трудах—полная ерунда и бред, есть всё-таки пара-тройка дельных мыслей.

Нравственность у этих, с позволенья сказать, аргонавтов, соответствовала их тяжёлому и опасному ремеслу. На наш континентальный взгляд мнэ… эти люди—скорее отребье, бандиты и шаромыжники, какие бы длинные родословные они себе не рисовали.

Нравственность «континентального мужика» формировала экономическая необходимость вести хозяйство, неважно, кочевое или осёдлое. Нужные качества—терпение, упорство, умение переносить монотонный труд. Для «аргонавта» же экономически необходимы качества—быстрота и возможность на короткий срок применить силу значительной величины. Вероятно, отсюда пошёл знаменитый олимпийский девиз—быстрее, выше, сильнее. «Континентальный мужик» работает и создаёт, «аргонавт» приходит и отбирает («пришёл, увидел, победил»), «континентальный мужик» опять восстанавливает, иногда с нуля.

Теллурократический, континентальный мужик рождался и умирал в одной и той же деревне, его жизнь проходила среди одних и тех же людей, соседей и родственников. Он вынужден был просчитывать последствия всех своих слов и поступков—как их воспримут его соплеменники. Если, преследуя некую цель, он рисковал испортить отношения с соседями или грозила другая какая-нибудь неприятность, континентальный мужик предпочитал плюнуть на эту цель («овчинка не стоит выделки»).

Также для континентального мужика по тем же самым причинам огромную важность имели отношения сотрудничества и взаимопомощи. Человеческая жизнь имеет несомненную ценность: во-первых, он—свой, чей-то муж-брат-сват, во-вторых, всегда пригодятся рабочие руки.

«Аргонавт» выстраивал отношения сотрудничества на время, необходимое для совершения набега. На это короткое время огромную значимость приобретали его личные сила, дерзость, смекалка и быстрота. О чувствах тех, кого грабят, явно не стоило беспокоится, главное—напор, кратковременный натиск, а потом сбежать на корабль и уплыть подальше. Разумеется, у них были примеры дружбы (Орест и Пилад там, Ахилл и Патрокл), однако гораздо больше такие сообщества известны своими драками и разборками.

Для изучения повадок и особенностей характера «аргонавтов» мы можем использовать другие известные литературные памятники Древнего мира—«Одиссею» и «Илиаду». Поведение спутников Одиссея обескураживает какими-то прямо навязчивыми глупостью и конфликтностью. Путешествие затянулось (опять же по вине их глупости и конфликтности), и Одиссей очень быстро потерял ВСЮ команду, оставшись один. То есть, они были вполне себе адекватны и, как сейчас принято говорить, мотивированы воевать и грабить Трою, проявляя смекалку и доблесть, выпав же из привычной матрицы, как-то быстро опустились, растерялись и погибли один за другим. Те же корабли ахейцев, которые вернулись в родные города быстро, таких проблем не имели.

У «аргонавтов»—совсем другое видение соотношения цели и средств («цель оправдывает средства»). Без достижения цели (добыча) не стоило затевать вообще пиратские рейды. Мысли и чувства аборигенов, которых грабят и уводят в рабство, никому по определению не интересны. Наоборот, излишняя чувствительность скорее вредна, чем полезна. Если погибнет кто-то свой при набеге—оставшимся больше достанется.

Особенность средиземноморского мира в том, что именно люди подобного сорта приобретали наибольшую силу, богатство и значимость. Любопытно отметить, что северный аналог «аргонавтов»—викинги, становились скорее изгоями, чем уважаемыми членами общества. Благопристойные скандинавы-теллурократы, хевдинги, изгоняли викингов из своих селений вследствие повышенной конфликтности и неуживчивости последних. Феноменальная энергетика несчастных изгоев дала фантастический всплеск влияния викингов в мире, однако этот всплеск был коротким, век-полтора, не более.

На память о северных талассократах остались мутные мифы о викингах и варягах, летописные предания о Рюрике, а также скандинавские прибрежные замки, жившие даже не пиратством, а мародёрством, о которых Андерсен сочинял позднее мрачные и жуткие сказки. Осталась ещё Ганза, и у меня бродит смутное подозрение, что Ивана Грозного раздражало не только то, что Великий Новгород торгует мехом, пенькой и мёдом, т.е., продукцией низкого передела. Видимо, при всём моём уважении и симпатии к господину Садко, это были такие же честные коммерсанты, как аргонавты и братки 90-х.

Так вот, смысл в том, что средиземноморские «аргонавты» построили мощную экономику, основанную на колониальном грабеже и пиратстве, которая повлияла на экономику ВСЕГО региона. Мысль о том, что без грабежа достойная жизнь невозможна, настолько проникла в философию мыслителей греческой древности, что Платон в своих «Диалогах» об Атлантиде выдаёт сакраментальную фразу, вошедшую позже во все приличные учебники по истории: «Жители Атлантиды были равны и хорошо обеспечены, и у каждого было по три раба».

Далее я должна сделать некое логическое допущение. Основываясь на работах великолепного Андрея Ильича Фурсова, я предполагаю, что экономика Средиземноморья через Рим—Венецию—Амстердам—Лондон—Нью-Йорк обосновалась в Британии и Америке. На эту крайне интересную тему можно рассуждать бесконечно, но я вынуждена остановить себя, поскольку меня интересует в данной конкретной статье одна, и только одна психология.

Ещё одно замечание: видимо, существование талассократии и теллурократии в незамутнённом и чистом виде является невозможным. Талассократия—по понятным причинам, пиратам надо что-то есть и пить, теллурократия вынуждена ставить себе прививку малой долей «заразы». Ибо только через такой образ можно постигнуть, понять и принять неоднозначную, мягко говоря, деятельность Петра I, а также приглашение на трон Гостомыслом некоего мутного Рюрика.

Да, наш затянувший конфликт с Америкой—это очередная страница вечной борьбы суши и моря. Да, Америка временно победила, потому что смогла на время обеспечить сверхсильный напор и натиск. Да, она сейчас уже не держит необходимого напряжения. Да, суша начала оправляться от феноменального грабежа, заворочалась, заворчала и ПРИНЯЛАСЬ ПРЕДПРИНИМАТЬ НЕОБХОДИМЫЕ ДЕЙСТВИЯ.

* * *

Это на самом деле было кратенькое вступление к тому, о чём я на самом деле хотела сказать. Разумеется, романтика древних странствий меня интересует постольку поскольку она поясняет то, что происходит сегодня.

Есть огромный соблазн присвоить ярлык «талассократии» некоторым государствам. Особенно одному конкретному государству, которое даже уже поминать неудобно, настолько часто его в последнее время склоняют повсюду, обвиняя во всех грехах.

Сказать, что в США нет «теллурократической» части экономики тоже нельзя—что-то они всё-таки производят, и немало, даже сейчас. Скорее, подойдёт то же определение, что относится к экономике Средиземноморья: талассократическая, пиратская экономика заняла абсолютно лидирующее. доминирующее положение, подмяв под себя континентальное основание.

Поэтому в данном случае практичнее мыслить не категорией государства, а категорией сетевой социальной общности. Михаил Делягин назвал их «новыми кочевниками». Гораздо точнее, на мой взгляд, название «новые пираты», ибо повадки у них самые что ни на есть пиратские, талассократические.

С социально-психологической точки зрения можно выделить для этой человеческой (мнэ-э… ли нечеловеческой?) общности несколько общих черт.

—Расчёт на мощный и мгновенный удар, чтобы не дать «добыче» прийти в себя и начать оказывать адекватное сопротивление.

—Мышление в категории быстрее—выше—сильнее. Абсолютная вера в то, что «если ещё чуть-чуть поднатужиться…» У Андерсена есть тяжёлая и тоскливая сказка о Вольдемаре До, человеке, потратившем состояние и жизнь на поиски философского камня.

—Убеждение в том, что «цель оправдывает средства».

—Нерушимая инфантильная вера в Деда Мороза Бога. Ещё вчера ничего не было, но вот он щёлкнул пальцами, сказал правильные слова, нащупал краткий путь к сердцу Бога-отца, и на него посыпались деньги-слава-почёт неудержимым потоком.

—Как следствие предыдущих качеств, у них развито то, что они называют «нацеленность на результат»: возможность добиться цели любыми средствами во-первых, а во-вторых, как бы помягче выразиться, без достаточных объективных возможностей.

Лучше всего это качество характеризует русская пословица «Совсем приучил цыган лошадь не есть, да сдохла».

—Неспособность к систематическому созидательному труду, либо, как следствие опять же предыдущих качеств, склонность к длительной монотонной работе, направленной на достижение нереальной цели без обратной связи. А. Фурсов назвал это «принципом Лиоте».

Первая мысль—такие уроды, конечно, просто нежизнеспособны. Нет, к сожалению, жизнеспособны. Но либо живут недолго, либо, напитавшись сатанинской энергией, существуют в матрице постоянного разрушения и грабежа.

Россияне должны помнить такой психотип по 90-м годам, расцветший плесневым зелёным цветом на обломках империи.

Однажды мне предложили разовую работу (по-моему, это называется копи-райтингом)—написать несколько глав к для книги «Биографии известных экономистов». Я неприятностей не хотела, писала по признанным образцам современной экономической литературы, и всё же факты, собранные, так сказать, «в кучу», создавали картину, неприличную абсолютно.

—«Мошенник тысячелетия» Бернард Мэдофф оказался создателем биржи электронной торговли NASDAQ, Комиссии по ценным бумагам и биржам и долгое время считался иконой для биржевого мира.

—Западногерманский экономический чудотворец Людвиг Эрхард во время войны работал в Германии в неком закрытом частном экономическом институте, который разрабатывал мероприятия ПОСЛЕ ВОЕННОГО ПОРАЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ. Причём биографии Эрхарда в интернете написаны как будто правда для посвящённых. В первых строках упоминается о близком знакомстве с неким гражданином США Оппенгеймером, «которое возымело огромное влияние на дальнейшую судьбу Эрхарда» без конкретики. И потом без малейшей связи с этим фактом—блистательное постепенное восхождение Эрхарда на западногерманский экономический и политический Олимп.

—Карл Маркс оказался настолько типичным банальным оранжевым леворюционером, что аж скулы сводит, до того «и скучно, и грустно».

—Серьёзные дипломированные американские экономисты публиковали работы о математические расчёты беспроигрышной стратегии игры на бирже. При этом если подросток ищет такую беспроигрышную стратегию игры в казино, его как минимум заподозрят в серьёзной психологической патологии.

—Особенно любопытна биография Дэвида Рикардо, который совершенно официально грабил британской казначейство с помощью хитрых ценных бумаг и нажил огромное состояние.

Ощущение полной победы безумия над здравым смыслом и феерической безнаказанности создавало эффект то ли шока, то ли умственного паралича.

В издательстве, похоже, офигели от таких откровений не меньше меня. Не знаю, какую они внесли дальнейшую правку и в каком виде издание конце концов увидело свет. Прикольно, что книжица вышла под именем какой-то козы, заместителя директора известного банка в московском издательстве. Я только позже узнала, что меня использовали в качестве литературного раба.

Но опус задуман вовсе не для того, чтобы потрясти воображение читателей ужасами безумия буржуазного мира. Основная цель опуса—нащупать и сформулировать тактику и стратегию нашего, теллурического сопротивления.

На первый взгляд мы совершенно беспомощны перед страшными и ужасными пиратами-талассократами. Была надежда на то, что мы получили прививку от этой беды в 90-х годах. Надежда рухнула, когда я своими глазами увидела, как шайка откровенных мошенников с помощью НЛП вертит толпой баранов, как хочет. Порой из толпы раздавались выкрики типа «да вы совсем заврались», а потом бараны опять продолжали действовать по приказам «наставников».

И невозможно упереться в твёрдую землю по рецептам Великой Отечественной, ибо нет твёрдой земли, под ногами хлюпает какая-то мутная грязь.

Куды бедному крестьянину от всего этого броситься, что делать беззащитным несчастным теллурократам?

Ответ есть, но ответ парадоксальный и странный. Этот ответ знал ещё, как ни странно, Герберт Уэллс и сообщил его человечеству в культовой книге «Война миров». Он показывает бессмысленность вооружённого сопротивления против марсианских пришельцев (привет рептилоидам) на примере Артиллериста, мерзость и гибельность философии конформизма (викарий). Его герой—обычный порядочный человек, сохранивший во взбесившемся мире, абсолютно покорённом и раздавленном дьявольскими пришельцами, здравый смысл и обычную человеческую мораль, умение вступать в отношения сотрудничества и беспокойство о близких.

Как ни странно, в общем и целом российская государственность действует по этим рецептами. Конечно, ошибаясь и спотыкаясь. Нельзя наказать человека только за то, что у него психология пирата-талассократа (хотя иногда, опустим, очень хочется), и вы уверены, что его деятельность ни к чему хорошему не приведёт. Можно—только за конкретное преступление, причём доказанное.

Можно—почувствовать, что человек мутный и странный, и держаться поэтому от него подальше.

Можно, нужно и обязательно самому оставаться в рамках веками проверенных теллурических морали и образа жизни (что-то вроде девиза русских уголовников: «не верь, не бойся, не проси»), сохраняя родственные и добрососедские связи, дорожа сотрудничеством и взаимопомощью.

Основная стратегия—опираться на здравый смысл и потихоньку выпихнуть противных талассократов с нашей твёрдой континентальной почвы в пустоту их инфантильных фантазий и представлений, куда они сами, кстати, стремятся охотно и радостно.

И вот тогда мы увидим, как всесильные и всемогущие аргонавты превратятся в несчастных нелепых спутников Одиссея, что, собственно, и происходит на наших глазах.

Источник