«Реформаторы» пост-советских республик достаточно регулярно заявляют (не буду приводить список цитат, он очень длинный) что их главный враг – «советский человек», «совковая природа человека». Возможно, они и сами не понимают, что уже довольно давно под «советским человеком» (тем, что им кажется советским человеком) они видят и понимают просто цивилизованного человека – последовательного, рационального, преемственного в традиции, живущего по закону. Конечно, конкретно и специфически «советский человек» тоже был. Но о его конкретной специфике все давно уже забыли, подменив её просто образом цивилизованного человека…

Я мог бы, опираясь на старые газеты, советскую социологию, мемуары и т.п. реконструировать образ конкретно-специфически-советского человека.

Но мне сейчас некогда этой интересной, но слишком уж теоретической, работой заниматься. Мне гораздо важнее разобрать феномен современный: ПОЧЕМУ ругательством «совок» стали покрывать именно всякую (а не только советскую в узком смысле слова) цивилизованность?

Цивилизованный человек потому и цивилизованный, что он имеет ЖЁСТКУЮ НОРМУ ПОВЕДЕНИЯ, которой не крутит, как дышлом, а которой подчиняется.

Советский человек – как один из вариантов цивилизованного человека имел ОДНУ жёсткую норму поведения. А цивилизованный англичанин – ДРУГУЮ. Но объединяет эти типы цивилизованных людей НАЛИЧИЕ жёсткой платформы.

И все они типологически противостоят дикарю, варвару – который не имеет жёсткой нормы поведения. Цивилизованный человек живёт по закону (православному, советскому, англиканскому и т.п.). Дикарь же резвится в беззаконии. Сегодня ему хочется так, а завтра эдак. Сегодня он выбрал одно – а завтра приспичило другое.

Вы понимаете, что он дикарём и варваром называется только лишь потому, что идёт на поводу своих похотей, а не укрощает их? Что отсутствие последовательно проводимой в жизнь ясной и жёсткой нормы – сущностное определение для антицивилизационной дикости? Я хочу, чтобы вы это поняли, потому что это очень важно и без этого ничего не будет. Совсем никакого будущего у нас без этого понимания не будет…

Когда встречаются два разных типа цивилизованных людей, то, по сути, у них разные только «знаки и возглавья». То есть одни ходят с хоругвями в крестный ход на Пасху, а другие – с другими хоругвями на демонстрацию 1 мая.

Хоругви разные, но общий принцип цивилизации – неукоснительное соблюдение норме, которой ты подчинён (отсюда и «правовое мышление») сохраняется. Другое дело – когда нет уже никаких хоругвей, никаких ходов, никаких шествий: это верный симптом глубокого и всестороннего оскотинивающего разложения масс.

+++

Что же происходит – когда на смену жёсткой норме поведения, контроля за человеком и самоконтроля приходит либеральное разгильдяйство и «плюрализим»? Не руководимая единой идеей, представленная самой себе система становится безмозглой, в которой «кто в лес, кто по дрова». По законам накопления энтропии любая, не управляемая разумом, система стремится к максимально-простому, самому примитивному из всех возможных вариантов её состояния.

Брошенный дом – превращается в холмик после подгнивания и обрушения, сложная смесь разлагается на простейшие воду и окаменелости, брошенная техника ржавеет и разваливается, а брошенное деидеологизированное общество – стремится к животному, звериному, зоологическому состоянию.

Во всяком обществе есть проводники такого разложения, энтузиасты распада и растащиловки – и есть люди старой закалки, которым это омерзительно и кажется опасным (весьма справедливо).

И вот проводники разложения, опираясь на историческую память что было когда-то до них упорядоченное и цивилизованное советское общество – именуют «совками», «советскими людьми» всех противников разложения.

Произошла аберрация сознания, когда ВАРИАНТ явления был расширенно распространён на ВСЁ явление (так Голландия – одна из провинций Нидерландов, стала однажды наименованием для всех провинций Нидерландов).

Но мы-то должны понимать, что это не так, что советское наследие и цивилизация в целом совмещены по принципу кругов Эйлера: часть одного входит в другое, но у обоих явлений имеются расходящиеся поля.

То есть:
1. Есть нечто общее в цивилизации и советизме – и сообща противостоящее зоологическому либерализму.
2. Есть нечто в цивилизации, чего не доставало советизму, осталось за его рамками.
3. Есть нечто в советизме, что не принадлежит цивилизации, является вкраплением дикости и хаоса в цивилизованный и упорядоченный уклад.

И если мы будем заниматься историческими реконструкциями, мелочным реставраторством – вместо того, чтобы разобрать, что в советизме от цивилизации, а что от лукавого (и погубило его) – то мы просто погибнем.

Нас СО ВСЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ не станет – и в лучшем случае она возродится только через века, тысячелетия. А может быть, уже никогда. Потому что в истории были провалы, превращавшие развитые города в джунгли – длившиеся тысячелетиями…

+++

Главный враг цивилизации – это животное в человеке. Это враг метафизический – он всегда с нами, и всегда угрожает жизни в цивилизованном обществе.

Цивилизация тащит человека за уши к звёздам, к вечной мудрости, вечной жизни, бесконечной силе техники и организации. Но такое движение – требует жертв. Оно истязает зверя в человеке, внутри человека. Зверь воет, бьётся и норовит вырваться из клетки.

Поэтому узколобым «просветителям» и «миссионерам цивилизации» всегда простейшим путём окультурить дикость казалось насилие, террор. Берём человека, и начинаем его истязать, тыкать, как кота тыкают носом в его испражнения: не делай так, не делай так! Истязаемый человек привыкает к НОРМЕ поведения и от страха ИЗБЕГАЕТ ненормального поведения. И вроде как видимость цивилизованного поведения достигнута…

Человек начинает вовремя просыпаться на работу (а хотел бы спать до обеда), начинает прилежно зубрить гранит наук (а хотел бы дурака валять), начинает жить с одной женщиной (а хотел бы со всеми) и т.п. То есть зверя в человеке приводят насилием в чувство, приучают, как домашнюю кошку, гадить в строго отведённых местах, а не где припрёт.

Вот почему, друзья мои, история цивилизации – это история насилия и террора, костров инквизиции и чёрных «воронков». Врага нужно сломать и обезвредить, пока он не сломал и не «обезвредил» тебя. Потому что есть люди, а есть, условно говоря, «упыри» – и если с человеком можно договориться без насилия, то с упырём – никогда.

Но тут есть два очень важных замечания:

1. насилие и кровь пьянят хищников и хищность в человеке. Они имеют свойство оборачиваться из средства самоцелью поведения карательных органов: и тогда они уже не воспитательный приём, а голый садизм хищников.
2. даже если насилие строго дозируется только в воспитательных целях – то и тогда оно обращено лишь к отсталым членам общества. Ведь не могут же все терроризировать всех!

Поэтому вопрос существования цивилизации – это вопрос существования в ней ядра из пламенных добровольцев, действующих не за страх, а за совесть.

Пусть эти добровольцы отсталых подтягивают страхом наказания: сами-то они страхом руководствоваться в поведении не могут, авангард должно вести что-то высшее. Что?

+++

Насилие в животном мире огромно – но оно бесформенно, бессодержательно и хаотично, как украинский фашизм (наиболее яркий, хотя и не единственный пример оскотинивания бывших цивилизованных людей в современном мире).

Насилие в цивилизации – дозированно, нормировано, а главное – направленно и оформлено. Оно опирается не на переменчивую похоть садиста, а на последовательную программу преобразования человека и общества, привитие ему заданных мега-проектом свойств и качеств.

Это значит, что насилие должно находиться не в руках озверевших садистов со звериными мотивациями поведения, а в руках людей – давайте скажем прямо – ВЕРУЮЩИХ, то есть заряженных мега-проектом с максимальным самопожертвованием.

Ключом к пониманию коренного отличия человека от животных, к пониманию прогресса человеческого вида – в противоположность миллионам лет застоя в мире животных является уникальное свойство человека (присущее только ему одному) – вмещать в сознание, понимать, принимать, осознавать вечность времени и бесконечность пространства. Животным этого не дано.

Они могут быть коллективистами (стаи), могут считать (шимпанзе), дружить с человеком(собаки), любить, могут обладать прекрасными техническими знаниями (пчёлы, бобры), могут летать, плавать, бегать, вообще всё могут. Одного они не могут: понять, что мир бесконечен. И это приводит их к замкнутому циклу воспроизводства одного и того же на протяжении миллионов лет. Если нет выхода мысли за грань – то нет и развития мышления, оно способно усваивать и повторять, но не способно самостоятельно творить.

Способность вместить бесконечность в сознании (образ божий в человеке – называет это религиозная мысль) входит в жёсткое противоречие с локальностью человеческого тела. Сознание может вообразить бесконечность, вечность – а тело нет.

Отсюда с древности подмеченный конфликт тела и души, идеала и реальности, мечты и возможностей. Вообще – сводя всё это к двум словам – конфликт ВЕЧНОСТИ И ВРЕМЕНИ.

Человек мысленно сопротивляется ограниченности, но в то же время телесно подчиняется ей. Но просто понимать бесконечность – нарисовать прямую линию или луч, уходящие вдаль, мысленно проследить их протяжённость, не имеющую пределов – это одно. Это пассив человеческой природы, с которого начинается человек, выделяясь из мира животных.

Мы же понимаем, что человек отнюдь не ловчее и не быстрее животных, ничуть не добрее большинства из них (а порой злее их), и многие люди даже не умнее животных с точки зрения памяти и эрудиции.

Единственное коренное отличие человека от животного – это способность видеть кроме отрезков ещё и уходящие за горизонт прямые (и кривые) линии, способность вообразить бесконечно далёкое прошлое и бесконечно далёкое будущее.

Такова надбиологическая, но органически, от рождения присущая, особенность человека. Он может… Но может – не значит, сделает. Мочь и делать – разные вещи. В полном смысле человек выделяется из животного мира, когда он не просто воображает себе бесконечность пространства и вечность времени, но и пытается им СЛУЖИТЬ. Человек объявляет войну временности и ограниченности своего тела – и пытается тем или иным способом преодолеть их. Человек АКТУАЛИЗИРУЕТ заложенную в нём от природы уникальность.

+++

Этот процесс, неразрывно связанный со становлением и движением человеческой цивилизации, мы назвали инфинным, а явление – инфинитикой.

При их угасании человеческое общество становится всё менее человеческим, насилие в обществе – всё более бессмысленным и беспричинным, садистским, а мотивы поведения человека – всё более и более зоологическими. А ведь – оглянитесь – именно это мы сегодня и наблюдаем в масштабах планеты!

+++

Так что же мы нашли, до чего добрались в своих поисках первоосновы цивилизации?

Очевидно, что ни СЛЕПАЯ вера, ни циничное безверие не могут созидать цивилизованные отношения. Они их могут только разрушать, подменяя религию ЗАКЛИНИВАЮЩЕЙ ПСИХОПАТИЕЙ, а здоровый, рациональный скептицизм – глумом над всем.

В основе человеческой цивилизации лежит способность человека воображать и представлять бесконечность и вечность (инфинитика). И сегодня, кого не спроси – почти все знают, что такое вечность-бесконечность (хотя бы смутно).

Это то начало – от которого мы отталкиваемся, ибо коли его бы не было – и говорить было бы уже не о чем.

Но что случилось? Присутствуя эта базовая платформа ДЕЗАКТИВИРОВАНА. Она пассивна, не используется при мотивации поведения людей.

Инфинитика – это платформа, на которой стоят религии, но не сама религия.

То есть мы обсуждаем не что везёт грузовик, а само строение грузовика, который, в принципе, способен перевозить грузы. Грузовик без груза может быть (едет пустой). Груза без грузовика не бывает, потому что раз не погружен никуда – то и не груз.

У религий есть своя специфика, которой я не касаюсь (сознательно) – не разбирая религиозные моменты. А есть без всякой религиозной специфики НЕЧТО – породившее религию параллельно обществу, государству, праву, морали, нормам психиатрии (кого больным считать, кого здоровым на голову), тот уклад, который зовётся культурой и цивилизацией.

Представим для простоты так: некий ствол, пенёк: от него ветви, побеги. Один побег – религия. Далее он делится на множество конфессий и уходит в небеса, но мы туда не смотрим, нам пенёк интересен. Другой побег от единого корня – законы общества. Третья ветка – нормы вменяемости. Четвёртый – культурные сокровища, которые ВСЕ КАК ОДИН обращены к потомкам далёким. Потому что ведь без этого культуры нет, а есть одно шоу-скотство…

Теперь представим – всё срезали: и веру, и законы, и нормы, и культурный багаж (мы почти с этим и столкнулись в «перестройку» с её кровавым глумом.

Сейчас – не о срезанном, а о пеньке. Остался пенёк. От пенька могут пойти новые побеги, если он жив. Или – возможно – к пеньку могут всякие Мичурины привить какой-то побег, сортовые яблони так и делают!

Именно пенёк – он даёт собственным или привитым побегам живую силу соков корневых. То есть он первичен, без него Древа нет, а ветви – они все могут быть спилены, и высохнут, и омертвеют, не питаясь от пенька…

А хуже всего – если погибнет, загниёт пенёк на уровне земли. Тогда уже все мичуринские прививки – как мёртвому припарка. Тут уж прививай-не прививай…

Интересно звучит это слово в воспитании, в педагогике – “привить учащемуся то-то и то-то”… Ну там, любовь к людям ПРИВИТЬ, любовь к знаниям ПРИВИТЬ, любовь к классике… А НА ЧТО ПРИВИВАЮТ?! Садовод почку прививает к пеньку яблони. А педагог свою почку классики, или религии к какому стволу-пеньку прививает-то?! Задумывались?

+++

Исходный, у земли, корень всего человеческого – инфинитика. То есть представление человека о наличии вечных ценностей и бесконечных перспектив.

Представление о них рождает тягу. Что такое, например, печная тяга? Прочистили проход трубы – тяга появилась. Забило проход всякой фигнёй, сажей, дохлыми кошками, каловыми массами и т.п. – и нет тяги, угар весь в дом попрёт…

Представление о Вечности времени и Бесконечности пространства надо оживлять, тормошить, всячески прочищать активно, будить к ним у человека интерес: и словом, и делом, и завлекательной картинкой, и песней (а все лучшие песни – инфинитические), и фильмом, и пословицей, и поговоркой и т.п.

Прочищая это представление, актуализируя его, активизируя в сознании человека – мы автоматически создаём тягу к высокому (как в печной трубе).

А тяга – вытягивает далее уже всё остальное, что есть ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ: от конкретных религиозных культов и поклонения конкретным святыням до правосознания, психической вменяемость, поведенческой предсказуемости и последовательности, верности идеалам, патриотизма (я умру, а Родина нет! Она – в идеале – вечно будет жить).

+++

Представьте разговор двоих простых людей в наше время, в наши дни.

Один говорит – зачем мне Крым? Я жрать хочу за своим столом, а в Крыму я ни разу не был! Я хочу, чтобы мне, лично мне зарплату подняли, а не Крым к моей стране присоединяли! Для меня Крым – и вообще страна – запредельная и непонятная абстракция, я живу своими проблемами, а не мировой скорбью…
Другой отвечает:
-Пойми, мы умрём, и Путин умрёт, и все эти американские, европейские президенты – тоже умрут. Род сменяет род, а земля пребывает вечно! Это земля, на которой будут жить дети, а потом дети наших детей, а потом дети их детей… Или же – на этой земле будут расти чужие народы, использовав наш, как навоз…

Кто из них прав? Оба правы. Но один рассуждает ЗООЛОГИЧЕСКИ, как человек ограниченный собственными зоологическими, биологическими пределами: я животное, у меня есть кормовой участок, я его защищаю. На другие не суюсь: подерут, да и незачем мне…

Второй же заряжен и заражён инфинитикой, Для него (как и для нас) – не сам Крым важен, он же не гешефт на Крыме срубить хочет, не денег настричь, обворовав крымчан. Для него важен принцип – вера в вечность земли, страны, народа, рода, вопреки личной ограниченности и смертности.

То есть “крымнаш”, патриотизм – не сам по себе.

Конечно, видимость его можно создать и саму по себе, когда пригнало начальство на митинг баранов, не знающих, зачем они тут флажками машут… И тогда такой казённый патриотизм напоминает искусственные пластиковые цветы с кладбища.

Но если патриотизм живой и не увядающий – он питается от корня, единого для цивилизации, общества, закона, морали, психиатрии, религии, культуры и пр. Он питается от СТРАСТИ К ВЕЧНОСТИ.

Она начинает всё ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ в ещё неразделённом виде, а потом, восходя к небу, ствол делится уже на ветки, и они далеко порой расходятся друг от друга.

+++

И главное – не повредить питающий человеческое в человеке корень-исходник.

С этим были большие проблемы в СССР, а уж сейчас – и тех больше.