Проблемы досуга и счастье работомора

Сотни лет эксперты предсказывали, что машины сделают рабочих ненужными. И вот этот момент настаёт. Хорошо это или плохо?

Янгстаун, США [город на северо-востоке США, в штате Огайо]

Исчезновение работы — пока ещё футуристическая концепция для большинства жителей США, но для города Янгстаун это понятие уже стало историей, и поворотный момент его жители могут назвать с уверенностью: 19 сентября 1977 года.

Большую часть 20-го века сталелитейные заводы города процветали настолько, что город являл собой модель американской мечты, мог похвастаться рекордной величиной медианного дохода, а процент домов, находящихся в собственности, был одним из самых высоких по стране. Но после перемещения производства за океан после Второй мировой город начал сдавать позиции, и в серый сентябрьский день 1977 года компания Youngstown Sheet and Tube объявила о закрытии сталелитейного завода Campbell Works. За пять лет в городе число рабочих мест уменьшилось на 50 000, а фонд заработной платы в промышленности упал на $1,3 миллиарда. Это произвело настолько ощутимый эффект, что родился даже особый термин для его описания: региональная депрессия.

Янгстаун изменился не только из-за сбоя в экономике, но и из-за культурного и психологического упадка. Резко возросло количество депрессий, семейных проблем и самоубийств. Загрузка регионального центра психологического здоровья за десять лет утроилась. В городе в 1990-е годы было построено четыре тюрьмы – редкий пример роста в этой области. Одним из немногих проектов пригородного строительства стал музей, посвящённый упадку производства стали.

Этой зимой я ездил в Огайо, чтобы понять, что может случиться, если технологии заменят большую часть человеческого труда. Мне не нужен был тур по автоматизированному будущему. Я поехал потому, что Янгстаун стал национальной метафорой исчезновения работы, местом, где средний класс 20-го века стал музейным экспонатом.

«История Янгстауна — это история Америки, поскольку она показывает, что когда работа исчезает, культурное единство местности уничтожается,- говорит Джон Руссо, профессор, специалист по изучению труда в Янгстаунском государственном университете. – Упадок культуры значит больше, чем упадок экономики».

За последние несколько лет США частично выбрались из безработицы, созданной Великой рецессией, но некоторые экономисты и технологи всё равно предупреждают, что экономика находится в критической точке. Разбираясь в данных по рынку труда, они видят нехорошие знаки, временно замаскированные циклическим восстановлением экономики. Поднимая голову от электронных таблиц, они видят автоматизацию на всех уровнях – роботы трудятся в операционных и за кассами фастфудов. Они видят в своем воображении робомобили, шныряющие по улицам, и беспилотники от Amazon, виднеющиеся в небе, заменяющие собой миллионы водителей, работников складов и продавцов. Они видят, что возможности машин, уже достаточно внушительные, увеличиваются экспоненциально, а людские – остаются на том же уровне. Они задаются вопросом: есть ли вообще должности, находящиеся вне опасности?

Футуристы и фантасты давно и с легкомысленной радостью ждут, когда роботы займут рабочие места. Они представляют, как тяжёлая монотонная работа сменяется ничегонеделанием и бесконечной персональной свободой. Будьте уверены: если возможности компьютеров продолжат увеличиваться, а их стоимость будет уменьшаться, огромное количество как необходимых для жизни, так и люксовых вещей будет становиться дешевле, и это будет означать рост достатка. По крайней мере, в пересчёте на государственный масштаб.

Оставим в стороне вопросы перераспределения этого достатка – повсеместное исчезновение работы приведёт к невиданным доселе социальным преобразованиям. Если Джон Руссо прав, то сохранение работы важнее сохранения конкретных рабочих мест. Трудолюбие было для Америки неофициальной религией со дня её основания. Священность и первенство работы лежат в основе политики, экономики и социальных взаимодействий страны. Что же может случиться, если работа исчезнет?

В 1962 году Джон Кеннеди сказал: «Если у людей есть талант к созданию новых машин, которые лишают людей работы, у них будет талант для того, чтобы снова дать этим людям работу». Но два года спустя комиссия учёных и социальных активистов отправила открытое письмо президенту Джонсону, в котором утверждали, что «революция кибернации» создаст «отдельную нацию бедных, неумелых безработных», кто не сможет ни найти работу, ни позволить себе предметы первой необходимости.

Доля работающих американцев среднего возраста, от 25 до 54 лет, падает с 2000 года. Среди мужчин спад начался ещё раньше – доля неработающих мужчин удвоилась с 1970 годов, при этом увеличение во время восстановления было таким же, как увеличение во время Великой рецессии. В целом, каждый шестой мужчина среднего возраста либо ищет работу, либо не работает вовсе. Эту статистику экономист Тайлер Коуэн называет «ключевой» для понимания того, как портится американская рабочая сила. Здравый смысл подсказывает, что в нормальных условиях почти все мужчины из этой возрастной группы, находящиеся на пике возможностей и с гораздо меньшей вероятностью, чем женщины, заботящиеся о детях, должны работать. Но всё меньше и меньше работает.

Экономисты не уверены, почему они прекращают это делать – одно из объяснений говорит о технологических изменениях, приведших к исчезновению работ, к которым эти мужчины были приспособлены. С 2000 года количество рабочих мест на производстве упало на 5 миллионов, или на 30%.

Столетиями люди придумывали технологии, увеличивающие продуктивность лошадей – плуги для сельского хозяйства, мечи для сражений. Можно было бы представить, как развитие технологий сделало бы это животное ещё более нужным для фермеров и воинов – возможно, двух самых важных профессий в истории. Вместо этого появились изобретения, сделавшие лошадей ненужными – трактор, автомобиль, танк. После выхода тракторов на фермы в начале 20 века, популяция лошадей и мулов начала медленно уменьшаться, упав на 50% к 1930 годам, и на 90% к 1950-м.

Люди умеют гораздо больше, чем бежать рысью, нести груз и тянуть лямку. Но навыки, необходимые в большинстве офисов, вряд ли задействуют всю силу нашего интеллекта. Большинство работ – скучные, повторяющиеся, и им легко обучиться. Среди самых популярных должностей в США – продавец, кассир, официант и офисный клерк. Вместе они составляют 15,4 миллиона человек – почти 10% всей рабочей силы, или больше, чем в сумме людей работает в Техасе и Массачусетсе. И все эти должности легко автоматизируются, согласно исследованию учёных Оксфорда.

Безработные не проводят время за социальным общением с друзьями или заводя новые хобби. Они смотрят телевизор или спят. Опросы показывают, что люди среднего возраста без работы посвящают часть времени, которое раньше отдавали работе, уборке и уходу за детьми. Но мужчины в основном проводят время за отдыхом, львиная доля которого уходит на телевизор, интернет и сон. Пенсионеры смотрят телевизор по 50 часов в неделю. Это значит, что большую часть жизни они проводят во сне или сидя на диване, смотря в экран. У неработающих, в теории, есть больше времени на социальную активность, и, тем не менее, исследования показывают, что они чувствуют себя более изолированными от общества. Удивительно трудно заменить чувство товарищества, возникающее рядом с кулером в офисе.

Большинство людей хотят работать, и чувствуют себя несчастными, когда не могут. Проблема безработицы простирается гораздо дальше простой потери дохода. Люди, потерявшие работу, чаще страдают от психических и физических болезней. «Происходит потеря статуса, недомогание, деморализация, которая проявляется соматически, и/или физиологически»,- говорит Ральф Каталано, профессор общественного здоровья в институте Беркли. Исследования показывают, что от длительного периода безработицы восстановиться тяжелее, чем от потери любимого или от серьёзного увечья. То, что помогает людям восстанавливаться от эмоциональных травм,- рутина, отвлечение, смысл ежедневной деятельности,- недоступны для безработных.

Правительство: видимая рука.

В 1950-х Генри Форд II, директор Ford, и Уолтер Реутер [Walter Reuther], глава профсоюза работников автомобильной промышленности, изучали новую фабрику по производству двигателей в Кливленде. Форд показал на большое количество автоматических станков и сказал: «Уолтер, как ты собираешься заставить этих роботов платить профсоюзные взносы?». Глава профсоюза ответил: «Генри, как ты собираешься заставить их покупать твои автомобили?».

Как пишет Мартин Форд (не родственник) в своей книжке: «Восход роботов» [The Rise of the Robots], хотя эта история и может быть апокрифической, но её мораль поучительна. Мы быстро замечаем изменения, происходящие при замене рабочих роботами – например, меньшее количество людей на фабрике. Но сложнее заметить последствия этой трансформации, например, оказываемый на экономику потребления эффект исчезновения потребителей.

Технический прогресс на обсуждаемых нами масштабах приведёт к таким социальным и культурным изменениям, которые мы просто не в состоянии оценить. Представьте только, как основательно работа изменила географию США. Сегодняшние прибрежные города представляют собой столпотворение офисных зданий и апартаментов. Они дорогие и стоят в тесноте. Но уменьшение количества работы может сделать офисные здания ненужными. Как откликнутся на это городские ландшафты? Мигрируют ли офисы в апартаменты, позволив большему количеству людей жить с комфортом в центрах городов, и сохранив в целости городской ландшафт? Или же мы увидим пустые оболочки и распространение упадка? Нужны ли будут большие города, если их роль как очень сложных трудовых экосистем уменьшится? После отмирания 40-часовой рабочей недели идея о долгих путешествиях на работу и обратно дважды в день будет казаться будущим поколениям старомодной потерей времени. Предпочтут ли эти поколения жизнь на улицах, полных высотных зданий, или же в небольших городах?

Сегодня многие работающие родители беспокоятся, что проводят слишком много времени в офисе. С упадком полноценной работы забота о детях станет менее тяжёлой. А поскольку исторически миграция в США происходила из-за появления новых рабочих мест, она тоже может уменьшиться. Диаспоры больших семей могут уступить место более тесным кланам. Но если мужчины и женщины потеряют смысл жизни и достоинство от выполняемой ими работы исчезнет, проблемы в этих семьях останутся.

Упадок рабочей силы приведёт к крупным дискуссиям в политике. Дебаты на тему налогов с прибыли и распределения доходов могут стать самыми важными в истории. В книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адам Смит говорил о «невидимой руке рынка», имея в виду порядок и социальные выгоды, удивительным образом возникающие из эгоизма индивидуумов. Но для сохранения потребительской экономики и социальных связей правительствам придётся принять то, что Харухико Курода, глава Банка Японии, назвал «видимой рукой экономического вмешательства». Вот как это может работать в краткосрочной перспективе.

Местные органы власти могут создавать всё более амбициозные общественные центры или другие публичные места, где местные жители могут встречаться, получать навыки, развивать связи вокруг спортивных занятий или ремёсел, и социализироваться. Два самых распространённых побочных эффекта безработицы – одиночество индивидуумов и исчезновение основы общественной гордости. Политика государства, направляющая деньги в районы экономического бедствия, может излечить болезни, происходящие от праздности, и сформировать основы долгосрочного эксперимента по вовлечению людей в жизнь их окружения в отсутствии полноценной работы.

Также можно облегчить людям возможность открытия собственных небольших дел. За последние несколько десятилетий во всех штатах малое предпринимательство переживает упадок. Одним из способов подпитки новых идей была бы постройка сети бизнес-инкубаторов. Янгстаун предлагает неожиданную модель: его бизнес-инкубатор всемирно признан, а его успех привёл новую надежду на главную улицу города.

В начале каждого упадка доступности рабочих мест, США могли бы поучиться у Германии в области разделения работ. Немецкое правительство даёт возможность фирмам урезать рабочие часы своим сотрудникам, вместо того, чтобы увольнять их в тяжёлые времена. Компания из 50 человек вместо увольнения 10 людей может уменьшить рабочие часы всех работников на 20%. Такая политика могла бы помочь сотрудникам заслуживающих доверия фирм сохранять принадлежность к рабочей силе, несмотря на уменьшающееся в общем количество работы.

Такое размазывание работы имеет ограничения. Некоторые должности нельзя так просто разделять, и в любом случае, разделение не остановит сжимание рабочего пирога – оно лишь по-другому распределит доли. В конце концов, Вашингтону потребуется распределять и богатство.

Один из способов – облагать большим налогом долю доходов, идущих владельцам капитала, и использовать деньги для раздачи взрослому населению. Эта идея под названием «всеобщего основного дохода» получала поддержку обеих партий в прошлом. Её поддерживают многие либералы, а в 1960-х Ричард Никсон и экономист-консерватор Милтон Фридман предлагали свои версии идеи. Несмотря на историю, политика всеобщего дохода в мире без всеобщей работы внушает страх. Богатые могут сказать, что их тяжёлый труд субсидирует миллионы бездельников. Более того, хотя безусловный доход может заменить потерянные зарплаты, он мало что может предложить на замену социальных преимуществ работы.

Проще всего решить последнюю проблему, если правительство будет платить людям, чтобы они хотя бы что-то делали. И хотя это попахивает старым европейским социализмом, или понятием из эры Великой депрессии о придуманной работе «makework», оно может многое сделать для сохранения ответственности, человеческой деятельности, активного труда. В 1930-х Управление общественных работ США (Works Progress Administration, WPA) не только заново отстроила государственную инфраструктуру. Она наняла 40 000 художников и других работников культуры, чтобы они сочиняли музыку и театральные постановки, писали фрески и картины, путеводители по штатам и районам и сборники рекордов. Можно представить такую же методику, или даже нечто более обширное, применяющуюся в мире, пережившем всеобщую занятость.

И как это может выглядеть? Несколько государственных проектов могут оправдать прямой найм, например, для ухода за растущим количеством пожилых людей. Но если баланс работы будет опускаться до мелкокалиберной, эпизодической занятости, правительству проще всего помочь всем оставаться занятыми, организовав государственный рынок работы в онлайне (или серию локальных рынков, организованных местными органами власти). Люди могли бы искать больше и долгосрочные проекты, вроде уборки после стихийного бедствия, или кратковременные – час преподавания, вечер развлечений, найм с целью создания произведения искусства. Запросы могли бы исходить от местных органов власти, ассоциаций или некоммерческих групп, от богатых семей, находящихся в поиске нянь или репетиторов, или от других людей, у которых есть возможность тратить на сайте некие «кредиты». Для обеспечения базового уровня участия в рабочей силе, правительство могло бы выплачивать взрослым единую сумму в обмен на минимальную активность на сайте, но люди всегда могли бы заработать больше, выполняя больше поручений.

Хотя цифровое “Управление общественных работ” может показаться странным анахронизмом, оно будет похожа на государственную версию сервиса Mechanical Turk, одного из проектов Amazon, где частные лица и компании размещают заказы разной сложности, а т.н. «турки» выбирают себе задания и получают деньги за их выполнение. Сервис предназначен для задач, которые не может выполнить компьютер. Назван он в честь австрийской аферы 18 века, когда в автомате, который якобы мастерски играл в шахматы, прятался человек, управлявший им.

Стоит рассмотреть возможность делать небольшие выплаты молодым людям за посещение и окончание колледжа, программы тренировки навыков, или за посещение общественных мастерских. Звучит радикально, но цель этой идеи – консервативная: сохранить статус-кво образованного и вовлечённого общества. Какими бы ни были возможности их карьеры, молодёжь вырастет и станет гражданами, соседями, и иногда – работниками. Думая о роли, которую работа играет в самоуважении людей, особенно в США, я воспринимаю перспективы будущего без работы, как безнадёжные. Ни один безусловный доход не предотвратит упадка страны, в которой несколько человек работают, чтобы субсидировать безделье десятков миллионов.

Источник материала
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Ufadex на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

You may also like...

3 Комментарий
старые
новые
Встроенные Обратные Связи
Все комментарии
Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.