Если вы хотите узнать о том, какая идеология навязывается обществу, – загляните в школьный учебник истории. Тот, кто попытается просмотреть массу существующих учебников по зарубежной истории XX века, столкнется со странным на первый взгляд явлением: почти все они настойчиво игнорируют несколько важных сюжетов современной истории. Во-первых, в принципе отсутствует анализ негативных последствий неолиберальных экономических реформ. Во-вторых, все учебники, по крайней мере на словах, придерживаются ортодоксального варианта «теории модернизации» и заявляют, что страны «третьего мира» догоняют страны развитые (игнорируя при этом теории «зависимого развития» и «периферийного капитализма». С просьбой рассказать о том, что такое неолиберализм вообще и как он проявляется в российском образовании, «Скепсис» обратился к Борису Юльевичу Кагарлицкому – известному политологу и социологу, директору Института проблем глобализации, автору книг «Реставрация в России» (1999), «Глобализация и левые» (2001), «Восстание среднего класса» (2003) и пр.

______________________________________

Как, по-вашему, в современной ситуации можно добиться появления в учебниках менее идеологизированных и более соответствующих фактам подходов? И можно ли вообще?

Абсолютно идеологически нейтральные учебники – это утопия, тем более когда речь идет об уже близкой нам эпохе. Тут есть два пути. Можно стремиться к некоторой сбалансированности, которая позволяет построить учебник по открытому принципу, где приводятся более или менее сбалансированные аргументы в пользу разных точек зрения. Второй вариант – когда есть учебники, написанные с марксистских позиций, и учебники, написанные с либеральных позиций…

Нужен хоть какой-то выбор?

Да, но тут есть еще одна проблема. Советские учебники, построенные на марксистских – хотя бы декларативно марксистских – позициях, порождали склонность к системному мышлению и давали инструментарий, который был пригоден для критического анализа. Таким образом, они давали человеку возможность самостоятельно преодолевать ограниченность той догматики, которая лежала в их же основе. Естественно, предполагалось, что вся критика будет обращена на «проклятое прошлое» и «проклятый капитализм» и никто не будет использовать этот же инструментарий для того, чтобы критиковать советскую реальность. Но, с другой-то стороны, коль скоро у меня в руке уже оказался этот инструмент, никто не может запретить мне, хотя бы частным порядком, тайком, применить его к другому объекту. Что, собственно, и происходило.

И проблема именно в том, что современные учебники лишают ученика подобного рода инструментария для теоретического и критического анализа. Самое главное и самое опасное – это абсолютно догматичный характер современного исторического образования.

Таким образом, теорию модернизации и, например, цивилизационную теорию нельзя назвать научными, раз они не имеют этого инструментария и вступают в противоречие с фактами?

Безусловно, нельзя. И их догматизм превосходит догматизм советского времени, потому что последний был вынужден работать с системой теоретических идей, конструкций, методов, которые сами по себе не были догматическими. Это, кстати, хорошо видно по советским идеологам. Им же приходилось постоянно придумывать разные теоретические ходы, обосновывая, почему ничего нельзя менять в марксистской теории. Мощная теоретическая работа была направлена на то, чтобы преодолеть развитие теории. Люди не то что ничего не делали 20 лет – они 20 лет пытались по-новому объяснить, почему ничего не нужно делать, придумывая все более изощренные объяснения. Все знают, все пишут, что советская система была невероятно лицемерна. Но при этом не задается вопрос, почему она была лицемерна? Тамаш Краус связывал это с тем, что в качестве идеологической основы она взяла гуманистические и демократические принципы и потому была вынуждена постоянно изображать из себя то, чем она в принципе не являлась.

Какой же выход? Что тогда делать с такими учебниками, с такой ситуацией в образовании?

Надо писать другие учебники.

Которые не будут получать министерского одобрения, то есть грифа…

Конечно, не будут. Но тогда возможно повторение ситуации, присущей некоторым странам «третьего мира». Там более или менее прогрессивные тенденции в образовании, включая умеренно левые, проникают в частные или наполовину частные учебные заведения, а не в государственную школу. Это связано с тем, что, с одной стороны, под действием либеральных реформ в образовании происходит эрозия общеобразовательной государственной школы, а с другой стороны, значительная часть среднего класса не может позволить себе элитного образования по западному образцу. Но эти люди имеют возможность вырваться из разваливающейся системы государственного образования и переместить своих детей в частично коммерческие учебные заведения, пользующиеся определенной автономией. Все это превращает доступ к прогрессивным идеям и к критическим теориям в некую роскошь, до которой может дорваться только более или менее обеспеченная часть общества. И в той же Латинской Америке, как ни странно, такую роль играют учебные заведения, которые находятся под контролем иезуитов. Почему очень многие лидеры левых радикалов в Латинской Америке закончили иезуитские школы? Потому что именно иезуитами поддерживаются частные прогрессивные учебные заведения, и туда, как правило, идут дети не из самых низших слоев населения, но и не из элиты. Государственная же школа дает очень догматичное и конформистское образование. Я, конечно, не говорю, что это хорошее решение, но развитие может пойти именно по этому пути.

Однако сейчас в России в подавляющем большинстве платных школ качество образования ниже, чем в государственных. Зато в некоторых известных государственных школах с высоким статусом, работающих в контакте с самыми популярными вузами, сумели избежать некоторых элементов «реформирования», например, концентрической системы. И сохранили прежний высокий уровень.

Понятно, что нужно спасать то, что осталось от советской школы. Но если не будет денег вложено в образование…

…то никакой единый экзамен не поможет…

Ничто не поможет. Если не будут деньги вложены в образование, если не будет обеспечена минимальная автономия учебного процесса при использовании этих денег, но не директорами, а именно школьными коллективами в целом, то так и будет продолжаться деградация образования. Пока его спасает инерция, ведь эту систему нельзя развалить сразу. Но если реформа будет продолжаться в том же духе, то и последствия будут соответствующими. И ничего тут не сделаешь, пока не изменишь все общество в целом. Если будут какие-то изменения в проекте реформы образования, тогда, конечно, другое дело. Но почему власти должны это сделать? Почему они должны сделать школу другой, чем они хотят?

Ведь реформа образования происходит не просто так. Это классическая ситуация, когда элиты представляют свое решение как чисто техническое. Они делают вид, что то или иное мероприятие происходит не потому, что им это выгодно по определенным причинам, а потому, что в принципе другой альтернативы нет или что это просто оптимальный способ решить, скажем, проблему образования. Хотя ведь проблемы образования не являются идеологически нейтральными. Здесь происходит то же самое, что и с энергетикой. Как Чубайс представляет реформу энергетики? Что проблема не в том, кто получит прибыль и в чьих интересах будет работать энергетическая система, а в том, что вообще для энергетики оптимально действовать именно так. Правда, все профессиональные энергетики говорят, что, с точки зрения технологии, все обстоит совершенно наоборот. Но любая реформа такого рода подается как чисто техническая. Социальное, экономическое, политическое, идеологическое, классовое, если угодно, содержание просто не упоминается.

Например, вот мы сейчас возьмем и вместе со специалистами разработаем совершенно гениальную реформу образования, которая будет допускать и достаточную возможность развития критической мысли у учеников, и автономию школьных коллективов, и самоуправление учащихся, и жесткие, внятные, четкие базовые стандарты, и так далее. Мы можем даже просчитать, во что это обойдется, и покажем, что современная Россия с ее нефтяными деньгами вполне может себе это позволить. Мы можем обеспечить плюрализм школьных учебников, который бы предполагал выбор, возможность формирования широкого спектра знаний по разным теоретическим вопросам… Все это мы вместе придумаем, но только потом мы упремся – но не в то, что нет денег, и даже не в то, что нет политической воли это сделать, – а в то, что есть жесткая политическая воля сделать строго наоборот. Что есть политическая воля на разрушение общеобразовательной школы.

Современное российское общество для той экономики и той социально-политической системы, которые оно сегодня имеет, слишком образованно. Мы слишком много знаем. И для предотвращения социальной катастрофы, которая неизбежно наступит в противном случае, нужно в течение примерно 10 ближайших лет разрушить систему образования и довести общество до интеллектуальной деградации. Потому что, если общество не дойдет до массовой интеллектуальной деградации, оно просто может не позволить делать то, что с ним делают.

А почему Вы считаете, что нынешняя реформа образования приведет именно к деградации? Скажем, профильная школа или ЕГЭ?

Во-первых, в результате этой реформы население должно получить навыки вместо знаний, технические навыки, которые превратят людей в узких специалистов, исключительно удобных для использования в качестве дешевого инструмента, максимально зависящего от работодателя. Во-вторых, нужно свести к минимуму способность к критическому мышлению и – очень важное обстоятельство – свести к минимуму способность людей к самоорганизации, то есть сделать невозможным гражданское общество. Это одна из главных задач реформы образования. Люди, у которых нет знаний, а есть только навыки, не могут стать дееспособными гражданами, но зато они – очень дешевые работники. Люди, обладающие одним комплексом навыков, должны быть максимально отделены от людей, имеющих другой комплекс навыков. Такая тотальная специализация приведет к тому, что люди уже не смогут друг с другом общаться – только в пределах биологического.

Пока еще современное российское общество может претендовать на большее – в силу уровня знаний и образования. Но нынешняя система неспособна ему это дать. Поэтому общество живет в состоянии постоянной фрустрации. Таким образом, надо создать условия, когда люди будут жить в состоянии полного удовлетворения. И не нужно думать, что это какая-то апокалиптическая картина, во многих зависимых странах люди уже живут в таких условиях. Они ничего не знают – и, соответственно, ни на что не претендуют. Кстати, по нацистским документам оккупированные восточные земли должны были управляться именно так. Там же не говорится о том, что людям будет плохо, там говорится, что люди будут счастливы. Они не будут знать, что существуют какие-то другие возможности жизни, поэтому они будут вполне удовлетворены тем, что есть на данный момент. Там еще сказано, что должно быть радио (телевидения тогда, к сожалению, не было, а то они, конечно, предложили бы телевидение), – радио, которое будет передавать веселую музыку – и как можно больше, чтобы люди радовались и у них было всегда хорошее настроение…