Я как-то уже упоминала, что самый несимпатичный для меня фильм называется «Мэри Поппинс, до свидания!» Подчеркну – не бездарный, не тупой и не халтурный, а именно так – несимпатичный. Помимо того, что я не выношу высокомерных персонажей с высокой самооценкой , я не люблю этот фильм за его…пророчества. Если «Гостья из будущего» много пророчила, но ничего не угадала, что, как раз, «Мэри Поппинс» – это великолепный пример случайного, но точного попадания. Такое довольно часто бывает с талантливыми произведениями (а фильм невероятно хорош – как работа авторов, как шедевр киноискусства). Так вот, 1983-1984 годы – общество готово к «ветру перемен», а именно эта лирическая тема является в фильме определяющей. «Завтра ветер переменится. Завтра прошлому конец. Он придет, он будет добрый, ласковый – ветер перемен». Именно ветром перемен потом называли Перестройку, а песня группы Scorpions – Wind of Change потом (несколько позже) звучала из каждого утюга: ‘I follow the Moskva’.

В фильме про Мэри Поппинс мы, разумеется, видим Лондон и дети-то перед нами английские (по идее), и родственник-хиппи, поющий о плохой погоде, вроде бы тоже не из-под Воронежа. Но ощущения не обманешь – перед нами типичная «хорошая» семья позднесоветских обывателей – с родителями, уважающими быт – с детками «мажорного» склада и с дядюшкой-диссидентом, который не хочет «как все», но и чётко понимает, что ГУЛАГ и даже пресловутый 101 км – это уже из области преданий. Все они – вовсе не уроды и не сволочи – они милые и любящие уют филистеры, которым иной раз бывает скучно. Мир вокруг них (несмотря на папины неприятности) – весьма устроен. Так вот, пространство сказки про Мэри Поппинс на 90 процентов совпадает с миром другой культовой предперестроечной вещи – «Самая обаятельная и привлекательная». Безусловно, декорации иные, но энергетика – единая. И там, и тут – ощущение сытой обывательщины, изнывающей …от стабильности. Скукота и размеренность позднего СССР нигде так не ощущается, как в этих двух картинах, одна из которых – …английская сказка.

И вот Мэри Поппинс – она очаровывает весь город своей высокомерной прелестью, хамоватыми, но – отточенными манерами (в духе денди), а ещё – песенкой, в которой «блаженство» рифмуется с «совершенством». Ячество и ощущение личной уникальности – это то, чего вам так не хватает, глупые и серые…совки. А я научу вас политесу и песням, свободе и мыслям. Потом, когда вы мне надоедите, я улечу в свои волшебные края под лозунгом: «Ветер переменился!» А пока – танцуйте на балах и крутитесь на волшебной карусели, ощущайте блеск огней и сладость мелодий. В этой связи мне вспоминается реальный случай – в 1991 году одна моя старшая коллега (инженер на междугородке) хвалилась, что в её районе открылась американская школа и они с мужем сумели пропихнуть ребёнка в этот цивилизованный рай. «Представляете, они там учат язык и чтобы запомнить букву В (Би), им раздавали bananas! Ах-ах! Все предметы – в игровой форме, никаких запретов на выкрики, сидят не за партами, а на каких-то разноцветных кубах! Наш сын в восторге и мы тоже! Как вспомню свою Марьиванну с толстыми ногами в сером костюме! Брррр!»

А потом ветер переменился и школа свернула свою миссионерскую деятельность – не уверена, что её «попросили» убраться – тогда иностранцев пускали везде, даже туда, куда не положено. Просто, скорее всего, заокеанским товарищам больше нечего было тут делать – они собрали «психологические данные» для своих книжек или же просто деньги кончились. Но, так или иначе, школа проработала ровно один учебный год. Потом ребёнок мучительно и жёстко привыкал к нормальной школе с её партами и муштровкой. И никаких бананьев. Почему вспомнилось? Коллега сравнивала учительниц из буржуйской школы именно с киношной Мэри, а Мариванну из советской …«гимназии» – с мисс Эндрю. То есть с антиподом прекрасной, занимательной и точёно-изысканной Поппинс. Но при всей их заученной улыбчивости, американские чудо-училки оказались пластмассовыми и – равнодушными Барби.

Так вот мисс Эндрю – тяжеловесная, некрасивая и неженственная (недаром на эту роль взяли мужчину). Одета в серый прикид и в допотопную шляпку фасона «клош» родом из 1920-х годов, она обладает старорежимными манерами и обожает муштру с флагами и ритуалами. Всё – по свистку. Жрать, когда я скажу! Тунеядец-дядюшка – это вообще шлак и мусор. И вообще, в наше время дети были куда более воспитанными. Сами того не желая, создатели фильма состряпали типичную карикатуру на…Советскую Власть, как её рисовали потом в эпоху Перестройки. Диссида ещё любила называть её Софьей Власьевной. Её не любят, высмеивают, но – боятся. Очкастый и косматый диссидент орёт под окнами одну и ту же строчку из недоделанной песенки: «Убирайся, Эндрю!» Потом является Мэри-денди и довольно лихо расправляется со старой и бессмысленной тёткой, предпочитающей серый колер. Она её не убивает и не стирает в порошок, а придумывает ей унизительное наказание, выставляя посмешищем… Финальная сцена – это бал и карусель. Феерия. Предвкушение. Мир открыт и чудесен. Софья Власьевна Эндрю больше не придёт. Мы тут поём о ветре перемен и ждём счастья… А потом наступил 1985 год.

http://zina-korzina.livejournal.com/900823.html