Фотографии – это недостоверные «абстракции реальности»

Феномен фотографии, которая сегодня переживает свое второе рождение, сегодня вторично начинает изучаться. В.Беньямин, С.Зонтаг, Э.Юнгер, Р.Барт,В.Флюссер, Ж.Бодрийяр, С.Лишаев, В.Савчук и многие другие пытались и пытаются разобраться с этим интереснейшим явлением, которое для большинства представляет только простейший процесс фиксации настоящего. Однако не все так просто. Качество, уровень достоверности, точность передачи фиксации в значительной степени зависит не только от объекта фиксации, но и от внутреннего мира фиксирующего, от уровня техники и способа передачи изображения. Едва ли кто-то будет спорить, что изображение на пленке и в цифре это два разных изображения.

Что же такое фотография? Прежде всего это новый этап познания мира. Визуального познания мира. Сегодня мы переживаем новый этап актуализации визуальности. Необходимо помнить, что в истории регулярно возникают периоды возрастания значения визуальности. Эти периоды, как правило, совпадают с периодами «внутреннего освобождения», обостряющимся стремлением к поиску истины. Текст (тем более священный) нуждается в толковании, в доказательстве, комментатор становится между текстом и читателем слушателем. Именно толкование (комментарий) и делает текст текстом. Визуальный же образ вообще не оценивается в координате «ложь – истина», поскольку невозможно спорить с тем, что человек видит. Еще до Реформации начало складываться религиозное мироощущение, основанное более на визуальном восприятии христианства, чем на слушании Слова Божьего. Постепенно возник своеобразный культ визуальности, глаз становится важнейшим органом постижения окружающей реальности, чудо духовного преображения человека уступает место зрелищному чуду, совершившемуся «на глазах». Реннесанс стал апофеозом визуальной культуры во всех сферах, в Италии создается «академия Рысьих глаз», утвердившая точный и цепкий глаз как главный признак настоящего ученого.

В религиозном смысле визуальность означает подмену теофании иерофанией. То есть стремление увидеть явление Бога апофатически, в молитвенном опыте, сердцем, уступает место стремлению видеть Бога и святых катафатически, телесными очами, воплощенных и явленных в конкретных предметах. Стремление к визуальности, к чувственному восприятию святыни, впервые в евангельской истории продемонстрированное апостолом Фомой (Ин. 20, 25), характерно прозванным «Неверующим», проистекало и проистекает, прежде всего, от ослабления внутренних возможностей сердца, упадка духа, когда бедность духовного опыта возмещается осязательностью. Сегодня именно этот процесс мы наблюдаем. Увидеть – значит поверить. Не случайно Ж.Л.Годар утверждал, что «фото есть правда». Причем правда именно для людей, а не для науки или искусства.

Возникновение фотографии обозначило изменение способности человека видеть, фотоаппарат задолго до Интернета и цифровой техники стал первым «гаджетом», расширяющим человека, его физические возможности. Возникает «фотографический взгляд» на окружающую реальность, фотоаппарат показывает человеку то, что он не может видеть сам. Не случайно изображение Христа на Туринской плащанице увидели только на ее первом фото, а сегодня широко распространены вера в то, что на фото можно видеть (и видят) выходцев из иного мира, таинственные явления, незримо присутствующие в нашей жизни. Так возникает «иконичность» фотографии, ее способность, как иконы, передавать одновременно разные уровни человеческого бытия. То есть фотографирование превратилось из процесса фиксации реальности в создание новой реальности. Профессиональных фотографов не интересует мир, их интересует фото мира. Хороший пример этого внизу

Но фотография это не бесстрастная фиксация происходящего. Особенность «метафизики» фотографии состоит в том, что не все допустимо снимать. В разные эпохи существовали разные допущения. Так, в позапрошлом столетии было широко распространено фотографирование мертвых, даже детей, для чего покойников специально усаживали и одевали (даже сегодня, в наше не очень веганское время, такое невозможно, если человек не журналист «Дождя»). В отечественной культуре бытовой фотографии вплоть до 1970-х годов было широко распространено обыкновение снимать похороны. Сегодня в быту обязательно снимают свадьбы, не обязательно дни рождения, но не снимают похороны, что, очевидно связано с изменение внутреннего восприятия этих событий.

Фотография (в буквальном переводе «светопись») это особая техника восприятия света, «работы» с ним, когда свет не просто освещает нечто, а раскрывает в объекте особые, не видимые обычным глазом сущности и оттенки. В этом смысле фотография сближается с религиозными практиками, продолжает их. Хорошо известно, какое значение имеет свет в религиозной культуре, особенно в богослужении. Можно вспомнить средневековое искусство витража, которое все построено на умении пользоваться светом, придавать материальному знамение духовного, нематериального. Витраж – световая, нематериальная живопись, витражный образ пишется светом, виден только при свете и реагирует на изменение яркости и плотности света. Он являет собой контраст античной и православной фреске, которая срастается с камнем, которая есть материя. Витраж это мистерия света. Явился свет и витраж становится виден. Исчез свет – исчезло всё. Фотография использует свет (и цвет) похожим образом. Хорошо известно, как меняется фото при переводе из цветного формата в черно белый и наоборот, как часто именно световые пятна на фото (как в картинах Семирадского), становятся центральными объектами, притягивающими внимание.

Возникновение фотографии изменило мировое искусство. Художественное умение, талант, мастерство заменил объектив. Французский художник Делярош, увидев первый дагерротип сказал: «с сегодняшнего дня живопись мертва». Р.Барт, считая фотографию эманацией прошедшей реальности, ставил ее выше искусства. И они во многом оказались правы. Уже во второй половине XIX века фотография убивает портретную живопись и вызывает в художественном мире активный процесс поисков новой художественной реальности, области, где фотография не конкурентна, ибо зачем долго и трудно изображать красками то, что может быть запечатлено мгновенно с помощью объектива. Именно из этого противоборства вырастают импрессионизм, фовизм, прерафаэлиты, авангард. Одни пытаются быть более точными, чем фотография, другие более истинными, третьи ухватить то, что фотография видеть не способна, но все они понимают, что мир изменился навсегда.

Возникновение фотографии изменило не только искусство – изменило реальность. Первая Мировая война это показала со всей очевидностью. Фотография не только впервые в истории подробно зафиксировала событие такого масштаба. Именно фотография во многом сделала эту войну действительно «Мировой». Благодаря изобретению телетайпа в 1908 году газеты и журналы всего мира обильно иллюстрировали репортажи с полей сражений, многократно усиливая эффект и делая читателей соучастниками событий. Именно в годы Первой Мировой войны возникла профессия военного фотокорреспондента.

Именно эти возможности фотографии позволили Э.Юнгеру сравнивать фотографию с оружием. Он отмечал, что бурное развитие фотографии совпало с бурным развитием новых видов и форм оружия, что во многом сделало камеру и ствол схожими по задачам. Э.Юнгер точно подметил терминологическое сходство этих двух явлений – фотограф нередко представляется преследователем, охотником, камера описывается как оружие (пистолет-камера, фото-револьвер, прицел объектива) а образ воспринимается как трофей. В итоге Э.Юнгер приходит к выводу, что шокирующее фото делает смерть и страдание «повседневной и неотъемлемой частью современного технического мира», в результате чего меняется отношение человека к страданиям и смерти. Он становится более равнодушным и циничным. Мало того, с помощью фотографии насилие и смерть можно сделать постоянной частью жизни человека, в то время как в реальной жизни это невозможно. Акт насилия не может продолжаться вечно, убитый не может долго оставаться на месте гибели. С помощью же фотографии мы можем постоянно возвращаться к этим моментам.

Словно продолжая эти рассуждения, С.Зонтаг отмечает, что «фотоаппарат как бы ограждает того, кто снимает, от окружающего мира невидимой стеной» и «превращает некогда активного участника действий в хронического вуайериста, чья жажда увидеть больше вкупе с изрядным уровнем безразличия к происходящему уравнивает значение всех событий. Разнородные и разновеликие предметы и явления камера чешет под одну гребенку». Та самая «банальность зла», поразившая Х.Арендт во время процесса Эйхмана, с помощью фотографии становится повседневной реальностью. «Ежевечерней банальностью» с помощью фотографии становятся самые дикие, кровавые происшествия. Поэтому С.Зонтаг задается вопросом – «какую роль подобные снимки, эти молчаливые свидетели жестокости, играют в современном мире?» Ответа на этот вопрос нет до сих пор.

В наши дни фотография из средства фиксации реальности все чаще превращается в саму реальность. Реальность, имеющую большее значение, чем подлинные события, явления или образы жизни. Приходилось слышать о человеке, проделавшего на машине путь почти две тысячи километров до памятника, который он хотел увидеть, но, прибыв на место, он даже не стал выходить из машины. Сквозь открытое окно сделал фото и уехал. Происходит все более явный переход от вещей к образам, от реальности к знакам реального, от явления к презентации явления. Фото это импульс, который, после того, как фото сделано, угасает, не сохраняя ничего о себе, кроме факта этой самой презентации явления. То есть создается симуляция настоящего.

В результате фото начинает служить функцией памяти. Теперь вместо памяти (воспоминаний о прошлом) есть фотоархив семьи, который замещает память историей. Теперь не нужно помнить – есть фото. Мне приходилось встречаться с людьми, которые посетили десятки стран, но не могли вспомнить вообще ничего. На все предложения рассказать нечто интересное о путешествии они отвечали предложением посмотреть фотографии. Точно так же сегодня никто не помнит номеров телефонов (иногда даже своих собственных) – все они есть в записной книжке сотового телефона. Кроме того, именно фотограф начинает создавать память. Можно вспомнить, как делаются свадебные фото. Фотограф распоряжается, показывает, что и как надо делать, куда встать, какую позу принять. Поэтому фотографируются на свадьбах в самом начале, пока трезвые, не говоря уже о том, что после любого сфотографированного события идет отбор снимков – «неудачные» с точки зрения весьма нестойких критериев, убираются. Так возникает недоверие к памяти. Она может подвести, чего никогда не случится с фотографией. Поэтому нередко через несколько лет человек не помнит ничего, кроме того, что запечатлено на фото. Но без естественных деформаций памяти, без естественных подмен деталей эпизодов, при полном буквализме достоверности, которые утверждает фотография, невозможна мифология, религия, любая дополненная реальность. То есть невозможна жизнь, так как жизнь это дополненная реальность. Человеческая, дополненная Богом или наоборот.

Фотография, когда-то пояснявшая текст, сегодня выступает в роли текста, подменяя или вытесняя его. Фотографию, в отличие от текста, может сделать даже ребенок. То есть для ее создания не нужны способности и усилия. Фото доступно, оно легко понимается, оно информативно «коротко», в отличие от текста. Здесь уместно вспомнить В.Флюссера, который считал, что с точки зрения онтологии традиционные образы по уровню убывания от реальности это абстракции первой степени, поскольку они абстрагированы из конкретного мира. Тексты есть абстракции второй степени, а технические образы (фото) есть абстракции третьей степени, так как абстрагируются уже не от реальности, а от ее текстовой формы. То есть при всей декларируемой достоверности фотографии она становится одним из самых недостоверных «абстракций реальности», что значительно усиливается благодаря современным программам типа фотошопа.

Необходимо также обратить внимание на разницу цифрового и реального фото. Цифровое фото вообще не существует в реальности. Поэтому исчезает понятие «старое фото», его больше не может быть, также как при компьютерных текстах исчезает понятие черновика – после многочисленных правок текст остается в последнем и единственном экземпляре. Если от Булгакова осталось два больших тома черновиков «Мастера», то от нынешних литераторов не останется ничего, кроме файлов с окончательным вариантом текста. Изучить творческий процесс станет невозможно, пусть даже в большинстве случаев сегодня это и к лучшему. Оцифровать старое фото – это осовременить и, отчасти, уничтожить его. Цифровые фото смотрят гораздо реже. Чем реальные и еще реже печатают. То есть включается механизм, который парадоксальным образом лишает явлении права на рождение именно потому, что оно может родиться в любой момент и для этого не требуется усилий. То есть возможность заменяет реальность, действительность и реализацию. Цифровое фото это развоплощенный образ, поэтому невозможна цифровая икона. Не говоря уже о том, что цифровое фото целиком зависит от компьютера и живет лишь пока живет носитель.

Источник материала
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Ufadex на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

You may also like...


Комментарии
Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.