16 июля 2014 года. Смерть Рыженко – это, конечно, удар. 43 года. Инсульт. Господи!

Надеюсь, что то, что Господь прибрал его в дни памяти Царя Мученика и преп. Сергия, которым он посвятил многие свои работы – это знак милости.

Рыженко дебютировал в 1996 году полотном “Калка” – посвященным одному из страшнейших военных поражений в русской истории. Гордый победитель Субудай рассматривает связанного, истерзанного, но не покоренного русского князя, смиренно принимающего свой мученический крест в воздаяние за гордыню и княжеские раздоры. На заднем плане – выстроенная из тел русских пленников пирамида для пирующих завоевателей. Тщательно выстроена композиция, выписаны каждая деталь костюма и пейзажа. Картину можно разглядывать часами.

Последние мысли его были о Стрелкове позавчера. Оказывается они вместе делали картину “Стоход”.

***
Рыженко очень антиреволюционный и антивоенный художник – что может показаться парадоксом для баталиста. Для него война – это перерыв в тихой и молитвенной, наполненной простыми радостями и красивыми вещами мирной жизни. В этот мир и врывается зло и смута, чтобы убивать и мучить людей и ломать вещи. Подвиг нужен чтобы остановить зло. Война нужна для того, чтобы всех не убили. А революция – это безумие, морок, от которого нужно пробуждение.

Павел Рыженко об Игоре Стрелкове…
14 июля
2014
Вот уже три месяца как ведет войну Новороссия – форпост Великой России. Как я понимаю, лучшие люди России не на словах, а на деле исполненные мужества, доказывают всему миру, что чудо воскрешения Великой Святой Руси – это не миф. Вот хотел бы я рассказать историю, которая случилась со мною год назад.
Я начал работу над картиной “Стоход”, шел сентябрь 2013 года. Столкнулся с множеством проблем, связанных с передачей тонкостей формы русской императорской гвардии. Я поделился этими проблемами со своим другом Анатолием.
“Дружище, я к тебе пришлю своего друга, который всё знает о форме русской армии. Жди через пару дней!” – сказал Анатолий.
И вот пролетели как минута эти дни. В один из сентябрьских деньков в мою мастерскую заходит человек, представившийся просто – Игорь.
Меня сразу поразил его вид. Внешне такого человека можно было бы спутать в толпе, он ничем не выделялся. Скромность и обыденность его одежды чем-то напоминала униформу научного сотрудника из НИИ 80-х годов. Рубашка, выпущенная воротом на дешевый свитер, застегнутая до последней пуговицы, серые брюки. Столь ценимая в Москве точка опоры, т.е. обувь, не выдавала в нем скрытого миллионера. Лишь лицо произвело на меня такое впечатление, что я потерял на мгновение дар речи. Это было подлинное лицо русского офицера. Подчеркиваю, русского! Не советского и не россиянского, а русского!
Открытый лоб, короткая стрижка, слегка печальные глаза, худощавость и одновременно округлость нижней части лица. Маленькие, ровно подстриженные, холеные усики.
Речь твердая, очень четкая, но при этом какая-то застенчивая. Вообще соединение застенчивости и твердости, легкая картавость, полное отсутствие столь модного сейчас матерка закругляли этот портрет в образ некоего инопланетянина, случайно оказавшегося в центре Москвы.
Я сдружился с Игорем. Мы вместе работали над картиной “Стоход”. Я – как художник, Он – как консультант по форме…

Прошло несколько месяцев и он так же внезапно исчез, как и появился. И вот – Крым, затем Славянск… Замелькали портреты героев сопротивления. И вот, всматриваясь в один из них, я уловил знакомые черты. Тот же грустный и одновременно твердый взгляд, те же усики, та же худощавая округлость нижней части лица.

Игорь Иванович Стрелков, Вы позволили мне иметь счастье быть с Вами знакомыми. Если Вы прикажете, я завтра же оставлю кисть и отправлюсь под Ваше командование в сражающийся Донбасс.

Прошу всех, кто любит Россию, помолитесь о великом человеке с печальным и твердым взглядом – Игоре Ивановиче Стрелкове.

***

Я о Рыженко написал статью в 2008 году, когда увидел его “Страшный Суд”. Её потом перепечатала газета Завтра.

ХУДОЖНИК НА ВЕСАХ ВЕЧНОСТИ

В субботу Господь судил мне оказаться в Манеже на выставке Павла Рыженко, проходящей в рамках выставки «Московская семья: традиции и современность». Узнал я о ней за неделю до того в Свято-Даниловом монастыре, где можно приобрести репродукции многих картин этого замечательного художника. И надеялся «вживую» увидеть его «Куликовский» и «Царский» циклы, портреты Иоанна Грозного и Алексея Михайловича, и великолепную картину-икону «Выбор Веры. Мученичество святого Георгия», и его легендарный первый шедевр – «Битву на Калке»…

Павел Рыженко — потрясающий исторический живописец. Его отличает умение рисовать (в наше безумное время этот нормальный для художника навык есть у единиц, так что приходится оговаривать специально), исключительное искусство в выстраивании сюжета, идеи, мета-смысла картины, потрясающее умение выписывать детали, любовь к вещам и умение охарактеризовать ситуацию именно через вещь, тонкий юмор, построенный на игре человека с природой («Муравейник», кот в ногах Алексея Михайловича, ежик под рукой Пересвета накануне Куликовской битвы)… Кто-то сказал, что Рыженко – это Семирадский, Суриков, Васнецов и Нестеров «в одном флаконе». И действительно, уже того, что было создано художником в предшествующие годы достаточно, чтобы обеспечить ему место в первом ряду гениев русской живописи…

И это место было бы тем более выдающимся, что Рыженко редкий искренне православный и искренне патриотичный из русских исторических реалистов, многие из которых некогда, употребили свой талант скорее для разрушения и уничижения русской истории, а не её созидания. Так что ожидания от этой встречи с искусством замечательного живописца были большими…

Но то, что я увидел, меня совершенно потрясло и перевернуло. Я знал о Рыженко как о мастере портрета, исторической и духовной картины, но не о Рыженко как об идеологическом иконописце. “Страшный Суд” Рыженко — это настоящий переворот в русском искусстве. Он потряс и тем, что художник выразил и мои тоже мысли о Боге и России и тем, как мастерски и смело это сделано.

“Страшный Суд” – это роспись западной стены для кафедрального собора Якутска, написанная по благословению епископа Якутского и Ленского Зосимы. Рыженко рассказывает, что сразу предупредил, что не сможет написать “каноническую” в смысле воспроизведения древних образцов работу. Но владыка сказал, чтобы художник не сомневался – современному человеку важнее увидеть икону в актуальных формах, главное, чтобы был сохранен святоотеческий дух. Радостно слышать сегодня о таких архиереях, которые избирают путь подлинного актуального консерватизма – консерватизма и патриотизма в духе со смелостью формы, способа донесения до людей Истины.

И Рыженко блестяще исполнил благословение, хотя и пережил немало искушений, в том числе и едва не унесшую его в могилу болезнь. Диаволу было против чего воевать – неверию, русофобии во всех ее формах от либеральной до гитлеристской, теплохладности и «христианству широкого профиля» нанесен страшный удар. «Страшный Суд» — картина в традиции таких произведений русской иконописи как “Церковь Воинствующая” – вечное содержание облеченное в злободневную политическую форму, которая именно благодаря этому становится не просто политической. В этой иконе прекрасная формула, как-то встретившаяся мне в Интернете: “проведение Страшного Суда в интересах русского народа” отлилась в великолепный иконический образ.

Господь и апостолы судят мiр. Перед Господом умоляют Божия Матерь и Иоанн Креститель. Справа и слева от Него – воинство небесное. Слева от Христа – легионы Константина, древние мученики и древнерусские витязи. Справа – Христолюбивое Воинство России, где нашлось место и солдатам Первой Мировой и десантникам Второй Чеченской.

В центре композиции – грешник, в образе которого Рыженко изобразил себя. Он в ужасе смотрит на весы в руках ангела, на которых чаша бесовская явно перевешивает чашу ангельскую, бесы крючьями тянут её вниз. Но он не видит, что над его головой ангел поднимает свой свиток, который может перевесить все бесовские.

Одесную Господа (то есть слева от зрителя), происходит всеобщее воскресение мертвых, торжествует Святая Русь, осеняемая шатровой церковью. Из могил встают русские люди разных эпох и радостно приветствуют друг друга – большим потоком они направляются в рай, предводительствуемые Царственными Мучениками и батюшкой Серафимом, – в этом потоке можно увидеть и Суворова, и молодого моряка с “Курска”. А чуть ниже – ребенок молится у могилы со звездой… могилы не атеиста и безбожника, но воина погибшего за Родину в Великой Отечественной Войне, поднимает свой крест мученик Евгений Родионов, на его горле следы убийства его врагами Божьми. А рядом из могилы встает осеняя себя крестным знамением заслуженный ветеран имеющий некоторые черты сходства с И.В. Курчатовым, отцом русской бомбы. Ангел указывает на идущего ко Христу Царя Мученика некоему бритоголовому длиннобородому человеку восточной внешности, который присутствует и на картинах царского цикла Рыженко.

Ошую Господа (то есть справа от нас) – туда спускается древний змий (канонический для православной иконографии Страшного Суда – вообще канон в смысле наличия обязательных образов и фигур Рыженко соблюдает достаточно точно), там полыхают развалины нового Вавилона – небоскребы Америки, вместе с её Статуей Свободы, её Арлингтонским кладбищем и вертолетом «Апач», который бессильно пытается сопротивляться Ангелу с Монограммой Христовой на щите. Внизу воскресают только для того, чтобы оказаться в Геенне ренессансный алхимик, горделивый фарисей, самоубийца, гламурный педераст с баксами на груди, другие враги Божии. Если Одесную люди встают из могил с крестом, то ошую, из разных “светских” могил.

Особенно потрясает образ блудницы грудь которой вымазана в крови от прикосновений убитых ею во чреве детей. Тут художник нашел тонкую деталь (Рыженко мастер очень глубокой детали), чтобы выразить не просто абстрактную идею блуда, а идею предельно актуальную – блудница одета в деловой костюм и на груди у нее бейджик, то есть это карьеристка, делавшая аборты, чтобы дети не мешали её преуспеянию…

В картине нет никакой “глазуновщины” в том смысле, в каком это выражение было запущено, чтобы хаять всю русскую патриотическую живопись. Рыженко – ученик Глазунова, но идет дальше учителя в синтезе блестящей живописной техники и глубокого истинно русского содержания. Тут не глянцевый набор склеенных вместе картинок “анфас”, а строго выверенная, целостная, согласованная композиция, подчиненная одной общей идее, каждая часть исполнена с присущим Рыженко фантастическим живописным мастерством, но все вместе они “собираются”, не распадаются на обрывки. В этом смысле “Страшный Суд” Рыженко прочитывается нашим современником как целое даже лучше, чем древние иконы, язык которых большинству непонятен.

А Рыженко умеет делать непонятное понятным не роняя уровня и не теряя глубины. В двух довольно толстых книгах отзывов восторженные благодарности не только от пенсионеров и «профессиональных патриотов». «Круто», «клёво», «аффтар жжошь!», «панравилась» — расписываются ставя смайлики «Кати из 6 Б» и даже «Коли из 3 класса». Побывавшие здесь школьники, на которых, казалось бы, нет никакой надежды, отнюдь не глухи к такому настоящему, несентиментальному и нелукавому искусству. Искусству, которое, кстати сказать, не боится быть «красивым».

Это вообще удивительное стратегическое преимущество современной России. Мы еще умеем делать вещи, которые уже совершенно разрушены на Западе. Епископ Венский Иларион (Алфеев) потряс музыкальный мир, создав великолепные «Страсти по Матфею», стоящие на уровне лучших образцов классической музыкальной традиции. Рыженко своими работами не только восстанавливает, но и «переустанавливает» великую русскую живопись, исцеляя ее от интеллигентской фиги в кармане. Православие, Самодержавие и Народность — тема его картин без двусмысленности и двоемыслия. Но при этом Рыженко не художник «субкультуры», считающий, что благие намерения вполне искупят художественную неряшливость. Это именно Художник. Художник по какому угодно гамбургскому счету. И остается поздравить Россию с рождением Художника.

Кстати отрадным фактом является то, каким образом вообще оказалось возможным, что столь смелая и «неполиткорректная» экспозиция стала центральным событием официозной выставки в Манеже. Этим мы обязаны новой первой леди — Светлане Медведевой. «- Если бы не Светлана Владимировна, моих работ на этой выставке не было бы, – поделился Рыженко с прессой – Самостоятельно художникам почти невозможно пробиться на большие площадки. А теперь мои работы смогут увидеть тысячи людей». Меня этот факт обнадежил. Может быть либералы зря так потирают руки, ожидая «нового царствования» и надеются на то, что оно станет эпохой «перестройки».