Человек для того, чтобы этически развиваться, нуждается в праве на проступок.

Одна из главных загадок и для философии, и для психологии — это поведение согласно нормам. 

Как люди определяют норму и что заставляет их исполнять ее? Даже поверхностного размышления достаточно, чтобы увидеть, что привычные объяснения (страх, привычка и т.д.) порождают лишь новые вопросы. Но время от времени в дискуссию приходят бихейвористы или социологи и быстро находят простой и неправильный ответ.

Автор: Иван Кудряшов, доцент и философ из Новосибирска, кинокритик, ЖЖ блоггер, поклонник стрит-арта.

В интернете то и дело приходится натыкаться на одну теорию, которая многим импонирует. Проходящая где-то в рубрике “очевидное-невероятное”, меня она заинтересовала потому что косвенно связана со стрит-артом. Я говорю о теории разбитых окон (ТРО), предложенной Джеймсом Вилсоном и Джорджем Келлингом в 1982 году в качестве модели объяснения причин беспорядка и правонарушений. Это та самая теория, что утверждает, будто если не застеклить разбитое окно, то вскоре нормальные с виду люди начнут бить остальные окна, а затем и морды друг другу.

Проблема здесь в том, что люди склонны бездумно ссылаться на нее, что выводит всякую дискуссию за рамки не только рациональности, но и здравого смысла.

• Во-первых, это гипотеза, а не теория — но это мелочь.
• Во-вторых, построена она скорее как рекламный проспект, нежели последовательно полученное и подтвержденное знание. ТРО приводит лишь яркие примеры высокой эффективности (например, преступность в Нью-Йорке в 70-90х гг.). В случае же когда эта теория не способна ни объяснить, ни помочь на практике, вдруг начинают говорить о сложных социальных, культурных и даже цивилизационных процессах — как например, в ситуации с беспорядками в Европе.
• И в-третьих, несложно заметить, что ссылаться на эту теорию любят те, кто верит в наивную ерунду, вроде позитивной психологии и теории малых дел. Дескать, если я буду хорошим, то и мир почему-то вдруг изменится. Я, конечно, понимаю, что в добром настрое многие вещи перестают задевать, но как бы мы не напрягали улыбки, как бы ни поддерживали чистоту и порядок на местах — все это не отменит системных и глобальных процессов, вроде инфляции, безработицы или необразованности масс.

По моему мнению, ТРО может иметь практическое значение (т.е. работать в определенных условиях), но по большому счету она не точна, что сильно ограничивает ее применение. Но на деле никто не работает над ее усовершенствованием, напротив, любой возмущенный беспорядком ссылается на эту теорию как на Слово Божье. И если верить ей, то социально опасными следует признать огромное количество явлений, в т.ч. разных мелочей, а это напоминает паранойю. Для теории нет разницы между брошенной бумажкой, несанкционированным курением и стрит-артом — все это нужно запретить. Я с таким подходом не согласен, как в общих предпосылках, так и в подобных частностях (прежде всего о стрит-арте).

Кроме того, мало кто понимает, что наибольшую привлекательность ТРО создает ее морализаторский потенциал. Большинство ознакомившихся с ней сразу же переходят к моральным выводам, предъявляя их как научно обоснованные. На мой взгляд, большей глупости, чем мораль, считающая себя доказанной научно, и придумать невозможно.

Мораль не нуждается в эмпирических доказательствах, она нуждается в аргументах, апеллирующих к формальным и/или содержательным аспектам поступка (но никак не внешним условиям поступка). При этом я готов подписаться под большинством этих моральных выводов — например, действительно в поддержании/восстановлении порядка нужно начинать с повседневных мелочей и с себя (однако, не забывая после этого переходить к главному — к социальным и политическим требованиям). Но представление о том, что по каким-то социологическим теориям можно построить адекватное моральное поведение для всех — это опасная утопия.

При научной аргументации возникает эффект объективности, который в моральном плане всегда будет приравниваться к справедливости. Проблема же в том, что несправедливость функционально необходима — и для личности, и для социума. Именно несправедливость позволяет пережить негативный опыт (опыт проступка, проигрыша, несовершенства и т.п.). Ведь часто индивид может остаться нормальным, если только сможет переложить груз неудач на что-то или кого-то. А что делать, если он неудачник объективно (т.е. для всех и для себя)?

Несмотря на то, что я считаю эту теорию скорее полезной, чем нет, по моему глубокому убеждению, ее нельзя использовать, не понимая всей ее ограниченности и неминуемой кривизны упрощенной трактовки. Чтобы увидеть неоднозначность теории можно рассмотреть несколько доведенных до логического конца выводов из нее.

Во-первых, согласно ТРО существует только один путь развития — от мелких правонарушений к крупным, т.е. мы либо занимаемся профилактикой и сдерживанием, либо несемся в адский ад. И таким образом, всякое конкретное тяжкое преступление может быть редуцировано к (кем-то иным) брошенному окурку или разбитому окну. Это не отменяет личного мотива, но заставляет серьезно пересмотреть соотношение внутренних и внешних факторов. И я даже готов согласиться, что для определенной доли людей внешние надындивидуальные факторы будут превалировать над индивидуальными.

Проблема в том, что теория не видит разницы между нарушением правила (что бывает как по незнанию, так и в силу преобладания выгоды над санкцией) и преступлением, нарушением закона. Может в юридической практике между ними сложно провести грань (честно говоря, я не специалист), то в психоаналитической перспективе — между ними пропасть. Преступник — это сложивший паттерн поведения, который будет повторяться — может в мелких, а может и в серьезных правонарушениях, т.е. этот человек просто не умеет поступать иначе (т.к. не имеет внутреннего запрета). В то время как нарушение правила — может быть привычкой или реализацией желания, в т.ч. в виде вины, но всегда обусловлено отношением к внутреннему запрету (который реален для субъекта).

Во-вторых, данная теория не может в принципе объяснить, что считать энтропией в социуме, тем более что это вопрос интерпретации, а не объективных реалий. В самом деле, если брошенная бумажка — это не только мусор, но и задающее контекст сообщение (или хотя бы простой сигнал) типа “здесь мусорят”, “здесь нарушают запрет” и т.д., то это ведь как раз уменьшение энтропии. Возникновение нового смысла, новых сообщений — это негэнтропийные процессы (так считал Клод Шенон), т.е. род самоорганизации; да и вообще любое действие — это нарушение застоя системы (так что “бросание бумажек” — это культурная деятельность, поддерживающая общество, а не разрушающая). Если же все–таки считать всякое нарушение правил энтропийным процессом, разрушающим порядок и структуру, то тогда не понятно как вообще существуют социумы. Они все должны деградировать, без какой-либо надежды на развитие. И кстати, возникает резонный вопрос: как может функционировать общество, не нарушающее правил, т.е. лишенное поддержки желания в законе и его нарушении?

В-третьих, в данной теории нет никакого пояснения или даже рабочей гипотезы о том, каков механизм воздействия контекста на поведение. Однако если эксплицировать предпосылки рассуждения, то выходит, что оценка контекста происходит нерефлексивно, скорее всего, бессознательно, а поведение меняется постепенно (чем дольше воздействие, тем сильнее эффект). С тем, что мы воспринимаем окружающие реалии большей частью бессознательно, я согласен; но что это за бессознательное?

Иными словами, на что именно реагирует наше восприятие (на что оно реагирует — косвенный ответ на вопрос как оно устроено) — движимо ли оно инстинктами и естественными маркерами (цвет, запах, форма), или сигналами, или означающими, или, наконец, какими-то символами и архетипами? Вызывает сомнение также и вторая половина утверждения: откуда нам знать, что поведение меняется постепенно? На мой взгляд сознание дискретно, и большинство изменений фиксируются моментально и необратимо.

Каждый, кто задумывался об изменениях в своем поведении, знает, что только осознанное поведение, преодолевающее (или формирующее другую) привычку складывается постепенно. Но большая часть решений и побуждений возникают резко, причем не всегда согласно каким-то внешним условиям. Так что объяснение нарастанию беспорядка эта теория дать не может, т.к. не способна ответить на простой детский вопрос: “Почему мелкий беспорядок (мусор, битые окна, матерные надписи и т.п.) большинство людей ориентирует к нарушению других правил, но некоторых все же мотивирует не только соблюдать правила, но и восстанавливать порядок?”. И сдается мне, что социологам для ответа на столь простой для здравого смысла вопрос, придется серьезно пересмотреть собственные основания. Вопрос в том способны ли они к тому.

Так и получается, что для разного рода специалистов от социальных наук битые окна и головы — это нормально. Простой факт, легко объясняемый их никчемными теориями. А вот нравственное и ответственное поведение — это неудобное исключение, портящее стройность их теорий. И потому не удивительно, что раз за разом, анализируя социальную ситуацию, мы обнаруживаем, что она ухудшилась.

Мне кажется, за любые негативные социальные ситуации ответственность несут в том числе и те, кто эту ситуацию описывает. Их скепсис, пессимизм, зацикленность на фактах и данностях, неспособность к воображению, к измерению утопии — все это делает единственно возможным худшее. И отнюдь не какой-то вселенский закон подлости ведет к тому, что любой закон или запрет оборачивается ухудшениями и злоупотреблениями — это следствие наших голов, разбитых никчемными теориями и стереотипами.

P.S.: Незаконный спрей-арт на улицах городов, нарушение запретов на курение и употребление алкоголя в общественных местах, несанкционированное поведение (купание в запрещенных местах, лазанье по канализациям или крышам, хождение или отдых на газоне) и т.д. и т.п. — все это нисколько не угроза общественному порядку. Если это угроза, то значит и обществу, и порядку давно пришел конец. Отдавать почести или жертвы оставшимся на их месте трупам — не вижу смысла.

Никакая система запретов не спасет общество, в котором сплошь живут потенциальные преступники — те, кто просто не понимает, почему то или это нельзя. Подобные вещи, конечно, следует регулировать и разумно ограничивать, но не запрещать драконовскими методами. Потому что одна из подобных мелочей является важным пунктом в чьей-то свободе, в чьем-то удовольствии. Запрет здесь лишь создаст неадекватно большую группу невротиков, стремящихся найти поддержку своего желания в слепом и никому не нужном нарушении.

И соответственно вскоре возникнет другая группа — те, кого слишком сильно беспокоит наслаждение других, в силу чего они будут рьяно и неадекватно бдить, урезонивать и наказывать всех “нарушителей устоев”. Человек для того, чтобы этически развиваться нуждается в праве на проступок, но пространство поступка и проступка лежит по ту сторону официальных запретов.