Как Марлин Дитрих поцеловала руку Паустовскому

Все мы тогда бредили Западом, русской культуры как бы стеснялись.
Шла оттепель – первая духовная “перестройка”.
Однажды мне в руки попала моя детская книжка Паустовского – отшатнулся с краской стыда.
И тут как раз – звонок Андрона Кончаловского:
“Марлен Дитрих приехала! В Доме кино!”

Вечером у Дома кино на Воровского – не пробиться.
Но – Андрон ведь сын баснописца! Сидим в партере.
И вот – О н а. Узкое белое платье. Потрясающая фигура. Колье из сияющих бриллиантов. Запела!
– чуть хрипловато, бесстрастно, как бы сверху – и чудовищно эротично!..
“Лили Марлен!”
Мы лопались от священного восторга! Вот оно!
Вот он – волшебный Запад! Зал ревел…

Напились мы тогда у Андрона – по-страшному.
Орали, визжали – к черту Россию лапотную, – только Запад!
Его изощренность, его раскрепощенность, его свобода!
Проснулись днём, страстно продолжили восторги, и сил пойти вечером на второй концерт Марлен Дитрих уже не было.

Прошло много лет, и как бы сбылись наши оттепельные мечты – пришла Перестройка!
Дюжина олигархов и 20 тысяч обкомовцев-ЦКВЛКСэмовцев быстренько скупили – за гроши!
– всю Россию.
Народ среагировал немедленно – начал вымирать по миллиону в год.
Слово “мораль” было оплевано по самое некуда, самой популярной в России стала фраза:
“Я ничего никому не должен!”.

Россия захлебывалась восторгом свободы, не замечая ее стремительного обращения в дикое своеволие.

Над словами – “долг”, “патриотизм”, “душевность” издевались сверху донизу, от радио до ТВ.

Страной правили Новые Русские Мошенники, блатные и горсть новых бюрократов.

Я от этой вони и грязи сбежал на Запад, с ужасом слушал “Новости” о Жириновском, об “авторитетах”, правящих целыми областями, о путанах, ставших главными звездами медиа, о Березовских и Смоленских, о батальонах киллеров и прочей пене нашего лжекапитализма.

Так прошло 15 лет.
Но мало- помалу Россия с Путиным стала опоминаться, оглядываться – хотя бы стонать.

Я вернулся в Москву, башенную и безбашенную.
Съездил в Крым, страну нашего юного диссидентства.
С ужасом бежал из шалманистого, грохочущего Коктебеля.
Заехал в Старый Крым и случайно попал в маленький, только что открытый музейчик всеми забытого советского писателя, кумира моего детства К. Паустовского.
Осмотрел простенькую экспозицию как бы со снисходительной полуусмешкой умудренного путешествиями по земному шару небожителя и вдруг увидел на стене странную фотографию:
Константин Паустовский, а перед ним на коленях стоит какая-то странная женщина.
Я наклонился, щурясь… и, не веря своим глазам, обернулся к девушке-заведующей.
И она кивнула мне – с улыбкой понимания:
“Да, это Марлен Дитрих!”
Признаюсь, я испытал легкий шок.
А когда девушка рассказала мне историю этой фотографии, пришел в шок настоящий.
Потому что оказалось, что 35 лет назад, на том самом втором вечере Дитрих в ЦДЛ, куда мы с Андроном не дошли, случилось нечто фантастическое.
То есть, в конце концерта на сцену ЦДЛ вышел с поздравлениями и комплиментами большой начальник из кагэбэшников и любезно спросил Дитрих:
“Что бы вы хотели еще увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?”

И эта как бы недоступная богиня в миллионном колье вдруг тихо так ему сказала:
“Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского.
Это моя мечта много лет!”

Сказать, что присутствующие были ошарашены,
– значит не сказать ничего.
Мировая звезда – и какой-то Паустовский?!
Что за бред?! Все зашептались – что-то тут не то!
Начальник, тоже обалдевший поначалу, опомнился первым, дошло:
с жиру звезда бесится.
Ничего, и не такие причуды полоумных звезд пережили!

И всех мигом – на ноги!
И к вечеру этого самого Паустовского, уже полуживого, умирающего в дешевой больнице, разыскали.
Объяснили суть нужной встречи.
Но врачи запретили.
Тогда компетентный товарищ попросил самого писателя. Но и он отказался.
Потребовали!
Не вышло.
И вот пришлось – с непривычки неумело – умолять.
Умолили…

И вот при громадном скоплении народу вечером на сцену ЦДЛ вышел, чуть пошатываясь, худой старик.

А через секунду на сцену вышла легендарная звезда, гордая валькирия, подруга Ремарка и Хемингуэя, – и вдруг, не сказав ни единого слова, молча грохнулась перед ним на колени.
А потом, схватив его руку, начала ее целовать и долго потом прижимала эту руку к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами.

И весь большой зал беззвучно застонал и замер, как в параличе.

И только потом вдруг – медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то!
– начал вставать.

И встали все.

И чей-то женский голос вдруг негромко выкрикнул что-то потрясенно-невнятное, и зал сразу прорвало просто бешеным водопадом рукоплесканий!

А потом, когда замершего от страха Паустовского усадили в старое кресло и блестящий от слез зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что прочла она книг как бы немало, но самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ советского писателя Константина Паустовского “Телеграмма”,
который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.

И, быстро утерев последнюю, совсем уж бриллиантовую слезу, Марлен сказала – очень просто:
“С тех пор я чувствовала как бы некий долг – поцеловать руку писателя, который это написал.
И вот – сбылось!
Я счастлива, что я успела это сделать.
Спасибо вам всем – и спасибо России!”.

Вот, собственно, и вся история.

Как часто мы обманываемся насчет Запада!

И как трудно иногда разглядеть за гламурным блеском недоступной звезды – трепетно бьющееся человеческое сердце.

А вообще, как же это круто – успеть!..

И, слава Богу, модная среди олигархата фраза:
“Я никому ничего не должен!” – выходит в России из моды.
Все моднее быть честным и добрым.

И, возможно, скоро вообще станет модным – иметь некий долг.

И еще моднее – исполнить его.

=======================

Рассказал Олег Осетинский, а напомнил Сергей Гусихин
Спасибо и низкий поклон обоим..
Источник:
https://www.facebook.com/ovcha/posts/804631499579316
http://svyatoslav.livejournal.com/570655.html