Деятельность корсаров приносила такую прибыль, что министры финансов учитывали её в
планировании бюджета. Король получал четверть, а в некоторых случаях треть добычи
Во Франции XVI века наказанием за пиратство была смертная казнь, но корсары имели специальное разрешение от короля на разбой. Более того, правительство даже устанавливало план, который часто перевыполнялся: кого уничтожить и сколько награбить.

И все-таки один бренд на море точно был за французами. Кто же это? Конечно же corsaires (corsairs). Корсары.

Заметьте, там и вся терминология тоже почти французская — патент на каперство — Lettre de Marque (Письмо [королевской] Марки) или Lettre de Course (Корсарский Патент). L’abordage (кстати, сейчас значение этого слова довольно смешное — номер на двоих с полутораспальной кроватью, предполагается что в такой кровати не спят, а заходят ко объекту своей страсти со всех сторон на абордаж) — думаю перевод вряд ли нужен. Guerre de Course — крейсерская война. Несмотря на убожество французского флота французские корсары гремели еще со времен Колумба. Вспомним описание Бартоломео де Лас Касаса:

«Итак, наш первый адмирал вышел… из гавани Сан-Лукар де Баррамеда в среду, 30 мая 1498 года, с намерением открыть новую землю, доныне еще не открытую, имея шесть кораблей, достаточно утомленный своим (прежним) путешествием, ибо „когда я отправился из Индии, — говорил он, — моя кручина возросла вдвое“, а так как в то время разразилась война с Францией, то ведомо было, что французская флотилия подстерегает у мыса Сан-Висенте адмирала, желая захватить его в плен. Поэтому, желая избежать опасности, он сделал крюк и направился прямо к острову Мадера.
7 июня он прибыл на остров Пуэрто-Санто, где задержался, чтобы взять воду, дрова и припасы, и там отслужил мессу. Остров застал он охваченным тревогой. Все было поднято на ноги, вывозилось имущество, угонялся скот — жители опасались прихода французов.
В ту же ночь он отправился к острову Мадера и прибыл к его берегам в следуюшее воскресенье, 10 июня…

..В субботу, 16 июня, покинул он остров Мадера и в следующий вторник прибыл на остров Гомера. Здесь застал он французский корсарский корабль, который сопровождало еще одно французское судно, и два корабля, захваченные у кастильцев.

Когда французский корсар заметил, что к нему приближаются шесть кораблей адмирала, он снялся с якоря и, оставив одно из захваченных в плен судов, обратился в бегство, уводя с собой второй кастильский корабль. За оставленным судном корсар выслал корабль, а затем, когда увидел, что шесть испанских кораблей идут к полоненному судну, чтобы отбить его, он призвал на помощь шесть французских кораблей, которые стояли на страже, и, силой загнав экипаж кастильскою судна в трюм, увел этот корабль с собой».

Далее был Жан Флери, который, на минуточку, ограбил первого короля Старого Света — испанского Карла V. Говорят, что Карл V издал именной указ о предании Флери смертной казни, если он попадется в руки. Но оказалось — это еще цветочки.
С 1688 по 1714 годы французское корсарство было довольно выгодным бизнесом, и дошло до того что начиная с 1692 года мсье Поншартрен вообще начал закладывать прибыль от корсарских операций в бюджет. Вы говорите, это Красная Армия брала Киев (Минск, Берлин, Варшаву — нужное подчеркнуть) к требуемому празднику? А как вам такое? Корсарам сверху спускали ПЛАН (вот она — гнилая административно-командная система и плановая экономика Людовика-Солнышка), на какую сумму они должны произвести захваты. Как ни странно, парни довольно часто перевыполняли план.
Но настоящим брендом они стали в 1693-м. Напонмю что тогда произошло. Из «Аугсбургской лиги»:

Поскольку в кампанию 1693 года англо-голландцы могли выставить только 76 боеготовых кораблей (вот они — последствия победы при Ла-Хог), английские триумвиры считали неразумным еще одно генеральное сражение с французами. Королева Мария приказала Хоум Флиту проводить богатейший Смирнский конвой до испанского Кадиса, однако на консилиуме триумвират решил сопровождать его только до точки на 90 миль западнее Уэссана.

9 июня торговый караван из 400 судов, идущий в Смирну, направился от острова Уайт на запад. Получив данные, что Турвилль с 71 кораблем вышел из Бреста, Хоум Флит снял защиту с конвоя, оставив в эскорте только 20 линейных кораблей, 3 фрегата, 4 брандера, 1 бриг и 2 бомбардирских судна под командованием вице-адмирала Джорджа Рука. Главные силы Ройал Неви вернулись в Торбэй, где Шовель, Киллигрю и Делаваль предались безудержному пьянству на флагманской «Британии». Этот запой союзного флота вошел в историю под названием «Торбэйское сидение». Голландские офицеры напивались так, что не могли стоять, читая приказы по эскадре. Адмирал Эшби пытался соревноваться с триумвиратом в количестве выпитого, однако переоценил свои силы и умер во время одной из пьянок в возрасте 36 лет.

Тем временем у мыса Сент-Винсент 26 июня головные дивизионы Турвилля столкнулась с эскортным соединением Рука (состав эскадры Рука приведен в таблице № 6 в конце книги). В 14.00 соединения Габарэ и Паннетье пустились в погоню. Рук хотел драться, но командующий голландскими силами Ван дер Гоес отговорил его и эскорт пустился в бегство. В 18.00 французы открыли огонь, вскоре 64-пушечный «Ардент» и 96-пушечный «Викторьё» захватили 64-пушечный голландский «Зеланд». Флагман Габарэ 100-пушечный «Дофин-Руаяль» принудил к сдаче «Вапен ван Медемблик» (64 орудия). Рук с оставшимися кораблями эскорта и примерно 50 торговыми судами укрылся на Мадейре, а французы смогли захватить и потопить около 100 кораблей с товарами на огромную сумму. Дело в том, что многие из судов конвоя (а туда входили не только английские, но и голландские, и даже ганзейские парусники) были нагружены монетами и драгоценными слитками, так как в Смирне ожидались обширные закупки дефицитных товаров вроде китайского шелка. Общая стоимость захваченного оценивается в 3 миллиона фунтов, что по тем временам было очень много. О ценности этих богатств может сказать следующий факт: государственный бюджет Англии составлял тогда 4 миллиона фунтов стерлингов. Лишь 27 июля, через месяц после захвата Смирнского конвоя, союзники вышли в море, однако, проторчав там без пользы, возвратились в Торбэй, а 8 сентября и вовсе ушли на зимовку к острову Уайт.

В декабре 1693 года парламентарии раскритиковали действия адмиралов Рука, Шовеля, Киллигрю и Делаваля, в связи с атакой Смирнского конвоя летом 1693 года. Заключение гласило: «Палату Общин интересовала мотивация, согласно которой адмиралы, командовавшие флотом прошлым летом, не организовали разведку у Бреста и не следили за Флотом Океана, прежде чем оставили с конвоем только эскадру прикрытия (Рук и Ван дер Гоес). Постановили: что адмиралы Делаваль, Киллигрю и Шовель виновны в нарушении Высочайшего Доверия, которое им оказали, а так же виновны в большой потере торговых судов и позоре Нации.»

Таким образом, можно утверждать, что главные силы флота провели самую значительную корсарскую операцию и добились исключительных успехов. Разгром Смирнского конвоя ударил не только по экономике Англии (процентные ставки по страхованию взлетели до небес), но и был сильнейшим моральным ударом по флотам союзников — казалось, что все плоды прошлогодней победы сведены к нулю.

3 миллиона фунтов стерлингов по тогдашнему курсу — это 36,16 миллионов ливров. Если учесть, что бюджет Франции при Людовике XIV был равен 100 миллионов ливров, то это треть французского бюджета! Да, в казну пошла 3/5 часть от этого, но и 21 миллионов — это тоже неплохо смотрятся на фоне французского ВВП 100 миллионов.

Пти-Рено на своем корабле «Бон» захватил корабль английской ОИК «Барклей Кастл», добыча составила 7 миллионов ливров, в казну упало 4.2 миллиона.
Наконец, так знакомая любителям капитана Блада Картахена образца 1697 года — захвачено ценностей на 14 миллионов ливров, в казну пошло 8,4 миллиона.
Вобщем, к концу войны Аугсбургской лиги французские корсары стали брендом, а главными коммивояжерами этого бренда — Жан Бар, Дю Касс, Дюгэ-Труэн, Кассар, Форбэн, Ибервилль. Корсары показали себя как стратегическая сила.

Позже, когда военный французский флот был уже «не тот», французские корсары, словно насмехаясь над еще не родившимся стариной Мэхэном, продолжали доказывать, чье географическое положение лучше — французское или английское.

В 1708-м у Уэссана корсары Дюгэ-Труэн и Форбэн вообще схватились с отрядом регулярного английского флота, прикрывавшим конвой. И захватили и утопили весь отряд, за исключением одного сбежавшего английского корабля.

В войну за Испанское наследство действия корсаров имели стратегические последствия — чего только стоит эпопея Форбэна в 1702-м году на Средиземном море, или героический рейд Кассара из Тулона в Стамбул и обратно.
Потом были Конфлан и Макнамара, ну а в наполеонику знамя прошлых побед поднял Сюркуф.

7 августа 1800 года Сюркуф на 18-пушечном «Confiance» захватил 38-пушечный корабль английской ОИК «Kent». Противник по тоннажу превосходил корсара в 2.5 раза, и по вооружению более чем 2 раза. Добыча была сказочной — 5 миллионов франков (из них 1.5 миллиона делилось между моряками «Confiance»).

Говорят, в этом бою между Робером Сюркуфом и пленным английским офицером произошел следующий диалог:

Англичанин: «Мы, британцы, всегда сражаемся за честь, а вы, французы, всегда сражаетесь за деньги!»
Сюркуф: «Каждый сражается за то, чего ему не хватает.»
Французские корсары предсказуемо проиграли. Но они сражались за то, что так не хватало Франции.
И недаром компьютерная игрушка нашего времени была названа именно Сorsairs, а не «Privateers» или «Kapers».