Турция переживает важные внутриполитические трансформации. Недавно покинул свой пост премьер-министр Ахмед Давутоглу, что, по мнению аналитиков, является знаковым событием. Страна, по мнению турецкого политолога Ченгиза Актара, скатывается в объятия «жесткого авторитаризма», а ее внешняя политика будет балансировать на «грани фола». Не случайно, что действия Турции в региональной политике становятся все более резкими и довольно непредсказуемыми. Это единственная страна, которая поддержала наступательные боевые действия Азербайджана в начале апреля в зоне карабахского конфликта, чем вызвала соответствующую реакцию России и США. С очередной «порцией» угроз в отношении Армении выступил новоназначенный премьер-министр Турции Бинали Йылдырым, который на пресс-конференции в Баку заявил: «Настало время остановить Армению, оккупировавшую 20% азербайджанских территорий».

С другой стороны в настоящее время Анкара ведет жесткий политический торг с Европейским союзом, а ее противоречия с США, союзником по НАТО, по поводу отношения Вашингтона к курдским силам в Сирии и Ираке, просто зашкаливают. «Турция, из-за своей эмоциональной и недальновидной политики, умудрилась поссориться почти со всем миром. У Турции проблемы с США, Россией, Европейским союзом, Сирией и Ираком. Турция лишь сумела сблизить свои позиции с Саудовской Аравией и то благодаря своей позиции по сирийской проблеме», — уверен известный турецкий публицист, политолог, профессор политологии стамбульского университета Сулейман Шаха Ченгиз Актар. Эксперт в беседе с корреспондентом EADaily рассказал о перспективах внутриполитических перемен в Турции, а также геополитическом «аппетите» и реальных возможностях турецкого руководства.

Господин Актар, во внутренней жизни турецкого государства происходят любопытные процессы. Сначала парламент Турции проголосовал за лишение парламентариев депутатской неприкосновенности, затем на место Давутоглу был назначен новый глава правительства, который поддержал идею перехода к президентской форме правления. Что происходит сейчас в Турции, с чем сталкивается турецкая общественность и как внутренние трансформации повлияют на региональную политику страны?

Уход Ахмеда Давутоглу с поста премьер-министра и председателя правящей Партии справедливости и развития (ПСР) — тревожный и четкий сигнал, что Турция становится крайне авторитарным государством с единым центром принятия политических решений, без балансов и противовесов. Вскоре существующая де-факто политическая ситуация будет закреплена де-юре путем конституционных изменений. В президентской республике механизмы принятия всех политических решений будут сконцентрированы в президентском дворце. По моему мнению, проголосовав за лишение депутатов иммунитета, парламент Турции просто совершил самоубийство. В будущей Турции политические решения будут приниматься в президентском дворце, где сейчас уже можно заметить существенный рост количества сотрудников, советников и пр. То есть, система готовится к трансформации. Там уже работают сотни советников, которые будут определять внешнеполитический курс Турции по тому или иному вопросу. Это действительно новая Турция и, думаю, нам предстоит наблюдать за интересными процессами. Это, прежде всего, «закручивание гаек» внутри страны и некоторые корректировки в отношениях с ЕС. Например, сколько бы ни говорили о дружественных отношениях с Германией, и что Ангела Меркель — большой друг Турции, тем не менее, Бундестаг признал и осудил факт совершения Геноцида армян в Оманской империи. Конечно, нельзя говорить о сожжении мостов сотрудничества между ЕС и Турцией, но то, что противоречия между ними усилятся по вопросам сирийских беженцев и евроинтеграции Турции, такая перспектива становится все более зримой.

Мы часто слышим довольно резкие заявления первых лиц турецкого государства о тех или иных региональных проблемах. Скажите, пожалуйста, какой является политика Турции в отношении региональных стран и проблем, и что самое главное, насколько сопоставим реальный потенциал Анкары с ее региональными амбициями?

Если коротко, то политику Турции по отношению к регионам Южного Кавказа и Ближнего Востока можно описать следующей фразой — попытки проявления большой активности. Турция желает проявить активность по отношению к таким спорным и болезненным проблемам как Крым, Сирия и Карабах. Она желает соперничать с «постсанкционным» Ираном, демонстрировать жесткость в отношениях с Европейским союзом и подружиться с Саудовской Аравией. Однако все это из мира желаний, поскольку, когда нет реальных возможностей для претворения в жизнь этих устремлений, государство обязательно столкнётся с проблемами.

Именно это и случилось с Турцией. Смотрите, на фоне громогласных заявлений турецких элит о большой роли страны в регионах Ближнего Востока и Южного Кавказа, все же в академической сфере огромной страны в год пишется лишь 15 научных трудов по этим темам. Потенциал турецкого МИДа по этим регионам вообще «впечатляет». Из 1,5 тыс. дипломатов турецкого МИДа лишь пять сотрудников владеют арабским языком, столько же знают русский язык. Армянский язык никто не знает. Лишь один дипломат посольства Турции в Лондоне только-только начинал учить армянский язык. Сказанное свидетельствует о том, что в научных, политических и даже дипломатических кругах Турции нет «институциональной памяти», то есть глубокого понимания реальной ситуации в этих регионах. Сотрудники МИДа Турции лучше знают, какие вина купить в магазинах Парижа, нежели то, что творится сейчас в Дамаске. В Турции даже многие, в том числе министр иностранных дел, не знают, где на карте находится Карабах. Часто они Карабах называют Карадагом, который имеет больше отношения к Крыму и нынешнему Монтенегро. Это свидетельствует об отсутствии реалистичных подходов с концептуальным пониманием региональных сюжетов, что закрывается громогласными и эмоциональными заявлениями. Именно благодаря этой политике заявленная Турцией политика «ноль проблем с соседями» переросла в ситуацию «ноль соседей». Сейчас многие страны имеют проблемы с Турцией. Результатом такой внешней политики стала лишь дружба с Саудовской Аравией, поскольку позиции сторон по Сирии и Ираку практически совпадают. Однако Турция испортила отношения с важными партнерами — США, ЕС, Россия. Теперь для восстановления прежних отношений необходимо будет прилагать много усилий

Вы говорите об отсутствии у турецкого истеблишмента институциональной памяти относительно регионов Ближнего Востока и Закавказья. Все-таки существовала Османская империя, эти регионы были ее частью. Как получилась, что в Турции забыли об этих регионах или, как вы говорите, нет глубокого понимания их специфики? В Турции не изучают историю?

Вы правы, существовала Османская империя, но правда также в том, что она осталась в архивах и про нее забыли. Дело в том, что после изменения алфавита (в 1928 году), история Османской империи стала частью архивов. Ее изучают лишь некоторые специалисты. Из-за алфавита она (история) не доступна многим. Даже во время возникновения проблемных моментов с той же Сербией в истории 20-го века Турции, многие не знали, как говорить с сербами, как найти с ними общий язык. Даже были моменты, когда поднимали архивы и изучали историю сожительства с сербами в Османской империи, чтобы понять, какие подходы вырабатывать по отношению к Сербии. Еще раз замечу, политика Турции по отношению к сопредельным регионам остается инстинктивной и эмоциональной, где мало конкретики и понимания сегодняшних реалий. Смотрите, Турция, прежде всего, по идеологическим соображениям, приняла многих эмигрантов из Сирии, но не знает, что делать с ними. У Турции нет опыта или ясной политики по миграционным проблемам. В результате, в районах, где сконцентрированы мигранты, среди местного населения резко выросли националистические настроения. Они очень негативно относятся к мигрантам. С другой стороны, Турция выступает в качестве защитника туркоманов. Однако и они разные, и далеко не все положительно относятся к Турции. Например, иракские тукоманы ненавидят Турцию, поскольку их резали турки. А сирийские туркоманы в большинстве своем были интегрированы в общесирийское политическое пространство. Их представители занимали высокие государственные посты. И здесь не все так гладко для Турции.

Как складываются отношения Турции с Ираном? Речь идет особенно о периоде после снятия части международных санкций с Тегерана.

Это, конечно, интересная тема, но пока здесь больше вопросов, чем ответов. Ясно то, что Иран, как и Россия, были и остаются для Турции региональными противниками или соперниками. До снятия санкций существовал определенный региональный статус-кво в отношениях с Ираном, но теперь этот статус-кво под вопросом, особенно с учетом активных телодвижений Ирана в ближневосточных вопросах и в регионе Закавказья. Здесь, где интересы Турции и Ирана практически диаметрально противоположены. То есть, в будущем можно ожидать некоторые сдвиги в сторону изменения сложившегося статус-кво. Что касается другого крупного регионального игрока — России, то и здесь, как бы российские и турецкие лидеры ни пытались говорить о росте торговли и прочих экономических показателях, всегда главенствовала геополитика. Эти государства — региональные противники. Они были и остались таковыми. Поражение турецкими ВВС российского бомбардировщика Су-24, может быть, в СМИ прозвучала как сенсация или «удар в спину», но я думаю, что это было моментом искренности в российско-турецких отношениях. Эти государства соперники, как на Балканах, так и на Южном Кавказе и на Ближнем Востоке. Просто Турция на политическом уровне необоснованно завышает свою значимость, особенно в направлении Южного Кавказа. На мой взгляд, здесь Анкара по сравнению с Россией — незначимый игрок.

Вы затронули тему региона Закавказья, где есть страна, с которой у Турции нет дипломатических отношений. Это Армения, которую Турция подвергает блокаде, тем самым выражая свою солидарность с позицией Азербайджана по карабахскому конфликту. Попытка нормализации армяно-турецких отношений, можно сказать, провалилась. Скажите, пожалуйста, в настоящее время у Турции какая позиция по отношению к Армении и есть ли шанс на оттепель в отношениях этих стран?

Отношения Турции с Арменией во многом обусловлены не самой Арменией, а Азербайджаном. Эта связь стала более зримой в 2009—2010 гг., когда под давлением Баку Анкара отказалась от нормализации отношений с Арменией. А влияние Баку в Турции продолжает расти. Это, прежде всего, эмоциональное и экономическое влияние. Азербайджанская компания SOCAR — один из основных инвесторов в турецкую экономику. Ее инвестиции достигли $ 20 млрд. Помимо этого, Турция реализует с Азербайджаном крупные региональные транспортные и энергетические проекты. Турция бросилась в объятия Азербайджана и зависит от него. В связи с этим не случайно, что из всех стран лишь Турция выразила однозначную поддержку действиям Азербайджана в начале апреля в Карабахе. Скажем, если завтра Анкара особенно на фоне ухудшения отношений с Россией, которая является основным поставщиком газа в Турцию, выразит желание улучить отношения с Арменией, Баку может прекратить поставки газа. Таким образом, следует констатировать, что внешняя политика Турции направлена на Азербайджан, Саудовскую Аравию и Катар, и здесь нет места для Армении, и, к сожалению, не будет и в будущем. Помимо этого, сейчас уже можно заметить некоторую синхронизацию действий Турции по отрицанию геноцида армян и действий Баку по огласке событий в Ходжалу. Думаю, в будущем и это линия будет продолжаться.

Что вы можете сказать по поводу военного сотрудничества между Азербайджаном и Турцией? Многие военные эксперты говорят, что в этой сфере наращивается серьезное взаимодействие между ними, более того, спецподразделения азербайджанских ВС проходят подготовку в Турции.

Я не военный эксперт, но карабахская тема в целом в Турции воспринимается через призму эмоционального восприятия реальности. Даже апрельская эскалация в зоне карабахского конфликта, несмотря на резкие заявления Эрдогна, не стала сильно освещаться в турецких СМИ. Лишь газета «Акос» (стамбульская армянская еженедельная газета — прим. ред.) представляла хорошие репортажи. В Турции в основном получали информацию о событиях на передовой с азербайджанских источников, но это не серьезно. А что касается именно военного сотрудничества, то здесь много говорить не приходится, поскольку нет информации. Есть различные анализы и предположения, но нет внятной картины. Скажу лишь, что до 2008 года мы знали о том, что турецкие военные инструкторы посещали Азербайджан, однако после этого сфера военного сотрудничества между Терцией и Азербайджаном плотно закрыта для СМИ.

Беседовал Аршалуйс Мгдесян, корреспондент EADaily в Ереване